Один год жизни - страница 161

Лишь закрыв за собой дверь, я с облегчением выдохнула, после чего вприпрыжку побежала домой по мощеному тротуару. «Это ничего страшного, что всё так вышло», — пыталась успокоить себя я. — «Завтра он об этом даже не вспомнит! Ну или послезавтра… Через какое время обычно забывают о том, что твоя прислуга узнала, что ты фигов бабник?.. Уж лучше бы он был с Кэрол, чем занимался сексом с каждой попавшейся, богатенькой пустышкой. Хотя, нет, лучше наоборот. Всё лучше, чем насквозь силиконовая блондинка».

Полночи я потратила на переваривание следующих двух мыслей:

1) Хорошо, что Роланд Олдридж обращает внимание только на богатых девиц (Кэрол сказала, что он «перелопатил» всех её подруг, а я уверена в том, что эта блондинка не заводит дружбу с кем-то ниже графского статуса). Вывод: раз он «лопатит» только «шальных императриц» — я нахожусь вне зоны его сексуальных интересов и, соответственно, пребываю в полной безопасности.

2) Уже завтра мы поедем в Париж (Мартин, наверное, не сможет сегодня заснуть — так сильно он ждет этого дня!). Интересно, багет там и вправду вкусный, а Эйфелева башня величественная и побываем ли мы в окутанном шармом Версале? Мартин пообещал, что первым делом заставит меня обмакнуть свежее хлебобулочное изделие в горячий шоколад, уговорит Роланда подняться на Эйфелеву башню, а сам попробует сыграть на шарманке.

Я еще никогда не видела этого мальчика в состоянии напряженного ожидания. Казалось, будто наше решение отвезти Мартина в Диснейленд буквально заставляло его сопротивляться пагубному для настроения, влиянию транквилизаторов. В сладостном предвкушении он буквально порхал по дому и его восемь из десяти тем для разговора были связаны именно с грядущей поездкой. Интересно, я когда-нибудь смогу ждать чего-то так же сильно, как Мартин сейчас ждет этого путешествия?

Глава 86

Я проснулась на час раньше обычного, чтобы накрутить крупные локоны. Когда же плойка перегорела на последней пряди, я, конечно, расстроилась, но одновременно была довольна тем, что это произошло в самом конце, а не где-нибудь на середине прически.

— Одри, скажи своей дочери, чтобы без кольца на безымянном пальце не возвращалась, — подтягивая к себе тарелку с тонко нарезанным беконом, обратился отец к маме.

— Перестань, пап.

— Почему сразу перестань? Эмилия и Тэмми повыходили замуж, Эми уже на втором месяце беременности, а ты всё еще в старых девах.

— Не в таких уж и старых… — буркнула в ответ я.

— Но всё-таки в девах.

— Уж лучше в девах, нежели иметь такие последствия как у её сестер, — наконец решила заступиться за меня мама.

— Спасибо, мам.

— Снова эта женская солидарность, — фыркнул себе под нос отец.

— И снова я тебе повторю, Дерек, что определенно никакой женской солидарности не существует. За исключением момента, когда необходимо поделиться прокладкой.

— Скоро у меня родится внук и тогда…

— У тебя уже есть двое внуков, — глухо оборвала отца мама. — До сих пор стонешь от того, что их нужно провожать до школы.

— А вдруг это будет не внук? — вставила свои пять копеек я.

— А кто?! — непонимающе вытаращил на меня свои огромные, голубые глаза папа.

— Внучка, — удивленно ответила я.

— Какая еще внучка? Внук будет!

— Да, дорогая, — выдохнула мама, потянувшись ножом за маслом, — это определенно будет мальчик. Так как Эмметт уже заявил, что не способен на девочку.

— Это как? — непонимающе ухмыльнулась я.

— Типа его семя способно оплодотворить яйцеклетку Эми только так, чтобы она зачала мальчика. Бред собачий.

— Это точно, — хмыкнула я, откусывая тост с творожным сыром.

Этим утром я не шла к поместью Олдриджей — я буквально летела, подпрыгивая на каждом шаге и присвистывая под нос мелодию из утренней рекламы мужских бамбуковых носков. Я с Олдриджами должна была заехать за моим чемоданом к себе домой ровно в час дня, после чего мы хотели очутиться в Лондоне в начале третьего. Здоровье Мартина не позволяло нам перелетов, поэтому мы решили пересечь Ла-Манш на высокоскоростном поезде, что должно было занять у нас примерно девять часов (Роландом были заранее организованы сопроводительный медицинский персонал и специальное оборудование, на случай ухудшения самочувствия Мартина). Всё было тщательно спланировано и сотню раз перепроверено — у нас всё должно было получится.

Утреннее солнце, щебет мелких певчих птичек, теплый ветерок, щекочущий по моим щекам распущенными локонами, — всё сегодня предвещало замечательный, теплый день.

Я оказалась на пороге поместья ровно в половину восьмого, держа в руках небольшой букетик из полевых цветов, которые своим разнообразием буквально заполонили окраину сада.

— Джонатан, это Вам! — радостно улыбаясь, протянула скромный букет старику я.

— Мне?! — удивился швейцар.

— Да, Вам. Мы с Вами знакомы ровно год. Год назад, Вы впустили меня в эту дверь, после чего продолжали открывать её мне каждое мое рабочее утро. Уже сегодня мой контракт закончится, и я подпишу новый.

— Прошел целый год… Я бы даже не вспомнил этого, если бы Вы мне не сказали, — принимая цветы, скромно улыбнулся Джонатан. — Позвольте заметить, что Вы сегодня превосходно выглядите.

— Спасибо, Джонатан, — улыбнулась я, подозревая, что и вправду выгляжу чудесно. На мне были мои любимые, корсетные джинсы и белая блузка с рукавом до локтя.

— Я бы тоже не вспомнила, если бы меня Мартин не оповестил. Он еще спит?

— Предполагаю, что да, мисс.