Я не святая - страница 26

нужен своей маме, потому что это было неправдой.

Приготовив на завтрак рисовую кашу с молоком, нарезала хлеба для бутербродов, и когда хотела включить чайник и заварить чай для ребенка, услышала босое шлепанье по паркету.

- А почему ты без пижамки? - удивилась я, когда Ева, смущенная подошла ко мне совершенно голой.

- Я уписалась, - смотря из-подо лба, призналась она, и прижалась к моей ноге.

- Ох, как так, милая?

Я тут же отставила чайник для заварки и подняла дочку на руки, чтобы поцеловать и пожелать доброго утра.

- Просто на самом деле, я не добежала до горшочка, проснулась, пока слезла с кровати, и вот...

- Ну, ничего. Постираем пижамку, а тебя помоем. Ты, главное, никому не говори.

- Что ты мама, я же леди, конечно, не скажу.

- Договорились. Тогда пошли мыться, леди.

Искупав Еву, я заметила, что у нее было прекрасное настроение, словно вчера ничего не произошло. Может, она и вовсе забыла про сон? Тогда и не стоит начинать об этом разговор, только душу ей разбередить, а потом снова не знать, как успокоить.

После завтрака мы собирались на прогулку, как в двери позвонил неожиданный гость. Взглянув на экран домофона увидела лицо Сони, и выругалась про себя, - забыла позвонить подруге и сообщить о нашем возвращении. Нажав кнопку, из динамика послышался звук, который означает, что калитка открылась, и уже через полминуты в дом вошла слегка обиженная подруга, держа в руках зайца, которого Ева дала ей на побывку.

- Ну, не дуйся, у меня просто не было времени, - призналась я, закрывая за ней дверь.

- У тебя всегда его нет. Где моя красавица?

- Я здесь, тетя Соня, - выбежала навстречу довольная малышка, по дороге надевая колготки.

- Привет, моя радость! Как дела?

- Нормально. А мы с мамой на прогулку собираемся, пойдете с нами?

- Пойду, только мне бы сначала горячего чаю, а то на улице очень холодно.

- Да, полторы недели назад мы еще могли себе позволить сидеть в беседке, а теперь и носа на улицу показывать не всегда охота. Ты как, Евик, подождешь? Согреем крестную?

- Конечно! - наконец-то натянув колготки, радостно запрыгала дочка, и у меня словно в очередной раз камень с души упал - ее глаза снова светились счастьем.

- Забирай своего зайчика, - протянула Соня игрушку, и Ева с радостью приняла свой подарок.

- Он не мерз?

- Не мерз.

Дочка ускакала в комнату играть с зайчиком, а я с подругой отправилась в кухню пить чай. Поставив кипятить чайник, я нарезала лимон, и достала из холодильника пирожные, которые приобрела вчера по дороге домой. Я, как могла, оттягивала момент разговора, прекрасно понимая, что Соня захочет узнать подробности моего визита в Украину. И я не ошиблась, стоило только накрыть на стол, и присесть, как Соня тут же начала расспросы.

- Как встретились? Обрадовался? Зацеловал? Дочь принял?

- Т-с-с, не кричи.

- Ты чего?

- При Еве лучше не разговаривать про отца.

- Вот козлина, значит, не принял?

Я устало покачала головой, в руках сжимая салфетку и держась за нее словно за спасательный круг. Если бы все было так просто.

- Он потребовал ДНК, - взяв себя в руки, произнесла я, больше не желая показывать слабость.

- Охренел, что ли? Да она вылитая копия Алексея!

- Я сама виновата, нечего было их знакомить. Нужно было сразу просто предупредить, посмотреть на его реакцию, а я идиотка только ребенка травмировала. Никогда себе этого не прощу.

- Откуда ты могла знать, что он будет холоден?

- Я должна была предположить это. Я просто была обязана. Ева моя дочь, и я должна ее оберегать.

- Ты просто себя слишком накручиваешь. Но уже что произошло, то произошло, милая. Не расстраивайся.

- Я бы рада не расстраиваться, но малышка..., она огорчена. Понимает, как взрослая, что своему отцу не нужна. Этот взгляд, пропитанный болью... я просто схожу с ума. А вчера вообще пошла в душ вечером, Ева уже спала, выхожу, сидит на кухне под батареей и плачет. У меня сердце чуть не разорвалось.

- И что дальше было? Ей что-то приснилось?

- Да, приснилось что я ее бросила. Это, как ушат холодной воды на голову.

- Но, смотрю, с утра она в хорошем настроении.

- Слава Богу, - прошептала я, потому что не представляла, что делать, если бы Ева была не в духе. Материнское сердце точно бы не выдержало.

- Эх, Ирка, ты все же какая-то не от мира сего. У тебя всегда все «слишком».

- Не понимаю, что, все?

- Слишком одинока, слишком больно, слишком любишь дочь. Нельзя так, Ира!

- Да о чем ты говоришь? Как я могу любить Еву наполовину?

- Я не говорю, что ты должна любить ее наполовину, просто вот такая чрезмерная забота может влиять на ее психику. Ты не думала, что она может всегда жить в этом мирке, который ты ей показала?

- Я показываю ей тот мир, который должен видеть ребенок в четыре года, или может, мне ей показать ту жизнь, то детство, в котором я прожила?

- А чем тебя не устроило твое детство, а, Ир? Или тоже было «слишком»?

В ее голосе сквозил сарказм, и я замолчала, потому что слышать такие слова было не самым приятным, особенно от человека, который говорит о дружбе. Да, у меня не было счастливого детства, и вспоминать об этом мне ужасно тяжело. У меня в принципе не было детства, и повзрослела я действительно слишком рано, но говорить об этом я не хотела. Тем более не сейчас.

- А ты счастлива, Сонь? - сама от себя не ожидая, задала болезненный вопрос для подруги, и замерла, желая услышать правду.

- У меня жизнь такая, - ответила она, прячась за чашкой с чаем.

- Ну, какая, милая, какая у тебя жизнь?

- Ты же знаешь, что мне одиноко.