Мой беглец. Стокгольм - страница 46
Лишь проведя губкой по моей ключице, из легких русского вырвался пламенный выдох. Он пожирал меня глазами, был готов как обычно наброситься. И не мог. Ключ от его свободы и от его удовольствия был у меня.
— А тебе идет, — заметил я, ожидая увидеть его поверженный взгляд.
— Издеваешься? — Виктор издал звук, похожий на рык и на жалобный вопль одновременно. — Кристоф… я провинился… я виноват…
Естественно, он не смог остановиться. Его рука уже была в районе моего пресса, глаза горели, столкнувшись же с моей проснувшейся эрекцией, Виктор окончательно сдался.
— Кристоф… — челюсть его сжалась, Белову было больно. Здоровяк не смог совладать с собой и его пояс верности мгновенно стал для него настоящей пыткой. — Кристоф, прекрати это!
— Ты волен уйти отсюда в любой момент и твоя боль прекратится, — сказал ему, уже жалея несчастного, но внешне виду не подал.
— Ты… ты же знаешь, что я не сделаю этого! — обнаженный, прекрасный гигант расставил ноги чуть шире и принял устойчивое положение, приготовившись к самому худшему, при этом добровольно отказавшись закончить свою пытку.
— Ты упрямец, — заметил я и перед тем, как отступить, совершил еще одну небольшую шалость — взял его руку и поднес его палец к своему рту. Мягко коснулся подушечки своим языком, чуть обнял губами и только тогда, когда услышал его мучительный стон, отпустил. — Белов, я надеюсь, ты понял, что больше не стоит со мной так шутить?
— Понял, понял, Кристоф… Ты чертов маленький изверг!
За это ругательство я почти полностью пустил его палец в свой рот, чем добился не просто его стона, а и появления болезненной влаги на глазах Белова. Все, на этом наказания было достаточно. В конце концов, в мои планы не входило сделать из него инвалида. Сняв с запястья резинку, на которой висел ключ от его свободы, я открыл замок и даже помог снять жесткие оковы со своего любовника.
Меня снесло лавой его обожания!
— Эй, руку не намочи, идиот! — рассмеялся я, но Виктор меня уже не слышал — он накинулся на мое тело с ненасытными поцелуями, обнимал и сжимал мою спину в своих ручищах, ласкал мою кожу своим обжигающим языком. — Выпустил на свою голову!
Пояс верности улетел куда-то в угол, потому что мы оба увлеклись друг другом. Теперь и я иначе ощущаю все его прикосновения. После того, как открыл для себя те чувства, которые жили во мне. Чувства к нему.
— Ты же любишь меня, Кристоф, — восторженно прошептал Белов мне в ухо, прижавшись ко мне всем своим атлетическим телом. — Признайся…
— Люблю, — посмотрев в его глаза, цвета ночного неба, ответил я. — Но это не значит, что я спущу тебе с рук все.
— Не надо. Не спускай. Если я заслужил — лучше накажи меня. Сто, тысячу раз накажи. Только не убегай никуда!
— Да ты, — расплылся я в улыбке, — даже одного раза не выдержал. Какие сотни?
— Надо будет, выдержу!
— Ты окончательно рехнулся, Белов, — резюмировал я, неодобряюще покачав головой.
— Я окончательно влюбился. В тебя мой маленький чертов бог…
Удерживая меня в своих объятьях, Виктор провел пальцами по моим мокрым волосам.
— Прости меня, я действительно был неправ, когда поддался искушению вызвать твою ревность. Ты… всегда ускользаешь от меня, твердишь о том, что я тебе надоел, что играюсь с тобой, и я уже почти потерял надежду на то, что ты хоть когда-нибудь ответишь мне взаимностью…
— Теперь взаимности тебе достаточно? — фыркнул я, немного приподняв свою забинтованную руку. На что получил совершенно счастливую улыбку, заигравшую на его губах. — Слишком откровенно, Белов.
— Что?
— То, как ты радуешься, идиот. Думай в следующий раз.
— Следующего раза не будет…
Те самые жесткие губы впились в мою шею. Я отклонил голову назад и позволил ему сделать счастливым нас обоих. Позволил ему целовать себя и свою набухшую от возбуждения мужскую силу. Повел бедрами чуть вперед повинуясь ласкам его языка и его жадного до меня рта. Я обхватил здоровой рукой его короткостриженый затылок и сам стонал от наслаждения. Теперь все было гораздо ярче. Теперь я точно знаю, чего хочу. И, самое главное, от кого я это хочу. Любовь к ненормальному Белову сделала меня счастливым. Я больше не думаю о Грете и об упущенных возможностях. Каждый день все мои мысли занимает лишь этот полоумный идиот. Мой полоумный идиот, Виктор Белов.
После того, как я в дичайшем восторге наполнил его рот своим семенем, Виктор поднялся на ноги и зашел сзади меня, заставив своего любовника упереться здоровой рукой в противоположную стену. Еще не остыв от его ласк, я растворился в ощущении прижавшихся ко мне его крутых бедер. Его восторг от меня лег между ягодиц его беглеца, заставив того прикрыть от наслаждения веки. Белов прижал меня к себе, положив свою ладонь мне под пупком и жестко удерживая ее там, словно бы я пытался вырваться. Я не пытался. Мне было настолько хорошо, что был готов потеряться с ним во времени.
— Хочешь меня? — вопрос возбужденного боксера облизал мое ухо.
— Хочу, придурок, неужели ты не чувствуешь? — ответил, чуть дернувшись. Не для того, чтобы вырваться, а для того, чтобы заставить его от слов перейти к действиям.
— Почему бы и мне не помучить тебя, мой любимый Кристоф?
— Все-таки ты идиот, Виктор, — прохрипел я, сжимая от нетерпения зубы. — Ты мучишь не меня, а себя.
— Не только, не только… Теперь и ты в той же ситуации, мой неподражаемый швед!
Он взял меня нарочито медленно, продолжая заставлять своего парня изнывать от нетерпения. Эти толчки, казалось, были в милю длинной, так долго и так… хорошо. Он обвил мое мокрое тело своими руками и прижался к моей спине, при этом не прекращая свои умопомрачительные движения.
