Наследница шовинистов де Мармонтель - страница 30
В полной, в кромешной темноте в моей комнате – мои глаза распахнулись так широко, как только это получилось! В тот момент, когда мы с ним сидели на этой кровати и он гладил мою ногу… в его глазах исчезла ненависть и… и уступила она… страданию.
Да! Это было страдание, горе, если хотите! Как же я сразу не поняла этого! Это длилось совсем недолго, но это было в самом деле…
Это были настоящие душевные терзания…
Глава 17
Валентин де Мармонтель вернулся в малую залу, на лице молодого мужчины играла довольная улыбка, она слегка потухла, как только он вошел в помещение к гостям:
– Вы одни? Эврард не дождался меня?
Мадам Прежан в этот момент разглядывала украшения на елке, она лениво повернула голову в сторону хозяина замка:
– Он ушел сразу, как только ушли вы. С трудом процедил извинения.
Женщина улыбнулась в ответ, но в результате не удержалась и рассмеялась. Ее порядочно повеселила вся ситуация:
– Подумать только! В небе, когда ты рассказывал нам свой хитрый план, я несколько засомневалась – но теперь вижу, что де Даммартен и в самом деле ненавидит ее!
Валентин приложил указательный палец к губам:
– Тише, мы уже не в небе, а у этого замка есть уши. Будь осторожнее со своими высказываниями, дорогая Моник. Чтобы не испортить мне мой гениальный план.
– Хитрый, – поправила его дама у камина.
– Гениальный. Гениальный, Моник, гениальный. Ты просто не знаешь всего до конца – вам с Жераром выпала честь и возможность наблюдать за действиями на сцене с лучших мест!
Доктор Годар громко хмыкнул, сидя в одном из кресел и сложив пухлые руки на округлившемся после плотного ужина животе:
– А мне показалось, дорогой де Мармонтель, что малышка весь вечер бросала заинтересованные взгляды куда-то мне за спину. В то время, как там находился только один человек. Я бы даже осмелился предположить, что взгляды были более, чем заинтересованные. Она так мило краснела, когда ты зачитывал интимный сцены из биографии своего знаменитого предка, что я уж, грешным делом, подумал, она знает, о чем идет речь. Знает не понаслышке и смотрит на того, кто ей эти знания подарил, как бы проверяя его соответствие прозвучавшим фантазиям…
– Жерар – это не фантазии. Все было на самом деле, – Валентин присоединился к Моник и придирчиво осмотрел елку. – Что ж… я думаю, Годар, вы ошибаетесь. Сестренка сидела рядом со мной – на меня смотреть не могла. На кого же тогда ей смотреть? Не на вас же, старый вы дурак, и не на Моник, вот уж чем-чем, а слабостью к женщинам красавицы семьи де Мармонтель никогда не тяготели.
– Я не буду спорить, дорогой Валентин, – Годар примирительно поднял руку вверх, – тебе лучше знать своих подопечных. Я лишь высказал то, что мне показалось. Это только наблюдение. Мы все недавно приземлились, после обеда несколько устали, я вполне мог что-то проспать или увидеть не в том свете.
Валентин задумчиво обошел елку, затем взяв древнюю кочергу, пошевелил догорающие дрова в камине.
– Мог. Мог и ошибиться. Я не хочу, чтобы ты обижался, дорогой Жерар. Лучше будет, если ты мне и впредь будешь сообщать все, что тебе показалось, даже если только показалось. Ты сам понимаешь, как для меня это важно. Я лучше перепроверю.
– Что не сделаешь за припрятанную бутылочку Божоле в твоих подвалах… А, Валентин? Я же знаю, что подобное добро у тебя нет-нет да находится.
– Ты не прав, Годар. В моих подвалах найдется все, чтобы ты мог пожелать! Я прикажу, тебе принесут бутылку Божоле в твою спальню, делаю это исключительно в заботе о твоем покойном сне, дорогой друг!
– Ты как всегда очень щедр, де Мармонтель! Я рад снова оказаться в твоем замке и тем более в скором времени поплясать на твоей пышной свадьбе! И после… сослужить тебе добрую службу. Я все еще надеюсь отблагодарить тебя за щедрый подарок, который ты сделал мне девятнадцать лет назад – клиника с тех пор стала известной, у нас много хороших клиентов. Благодаря тебе, старый Годар может вести весьма сытый образ жизни.
– Я очень рад, Жарар. Что ж. В таком случае, я желаю вам обоим доброй ночи. Выспитесь хорошенько, в ближайшие дни вам придется поработать.
Валентин попрощался и быстро вышел к себе в кабинет. Не смотря на внешнее спокойствие, замечание Годара очень его взволновало. Что? Малышка Лулу уже заинтересовалась де Даммартеном? Так быстро? По словам конюха, эти двое о чем-то разговаривали, после чего сестренка направила Монарха в поле. И это явно не были слова любви. Постановкой это не могло быть – не стал бы де Даммартен, если бы уже он влюбился, жертвовать малышкой. Тогда о каком интересе говорит Жерар? Еще утром Эврард своей «лаской» и «вежливостью» чуть не убил ее, довел до истерики, до нелепого поступка. И уже вечером она смотрит на него с вожделением? Нет! Этого не может быть.
Да, Лулу подглядывала за ним. Валентин видел это. Сестренке было интересно понаблюдать за парочкой взрослых, занимавшихся сексом. Но уж это-то навряд ли могло заставить девственницу влюбиться! Только оттолкнуть. А как же все эти женские идеалистические взгляды? Что мужчина должен быть только с ней и больше ни с кем?
Валентин запер дверь в кабинет, прошел к столу. На мониторе компьютера вывел видео с предыдущего вечера, когда его сестренка подглядывала за де Даммартеном. К сожалению, кроме силуэта возле двери не было видно ничего. Слишком темно – камера висит в другом конце коридора. Черт! Надо же было именно тем вечером перегореть чертовым лампочкам!
Молодой мужчина постучал пальцами по столешнице. Ладно. В конце концов – это всего лишь интерес. Лулу повзрослела, ее заинтересовал секс – это вполне естественно. И, разумеется, она смотрела этим вечером на Эврарда – он пока единственный, кого она видела голым вживую. Это интерес. Любопытство. После потери девственности – это пройдет.
