Не влюбляйтесь в негодяев - страница 36
Воистину — любовь творит чудеса.
* * *
Юрьевский явно очень нервничал. Когда мы сели в машину и поехали, он всё продолжал хмуриться и гипнотизировать взглядом дорогу.
— Может, тебе конфетку съесть? — спросила я, пихая Максу под нос наполовину опорожнённую коробку.
Сначала он отказывался, но потом, хорошенько подумав, всё же съел несколько конфет. И сразу чуть повеселел.
— Опять коньяк, — усмехнулся он, хватая третью по счёту конфету. — Ты, я смотрю, прям пристрастилась к этому зелью. Смотри, осторожнее, а то будет как в сказке. Козлёночком станешь.
Поймав в зеркале заднего вида любопытный взгляд таксиста, я фыркнула.
— Кто бы говорил.
Юрьевский поперхнулся конфетой.
— Нахалка.
— Ну а что? Кто меня тут козлёночком обзывает? Я, можно сказать, ему от сердца эти конфеты оторвала, а он ещё тут и параллели проводит с русскими народными сказками…
У таксиста затряслись плечи.
— И не говори, Светик. Такой нехороший человек. Конфеты отобрал, обзывается… Негодяй.
Я улыбнулась.
Бывают плохие люди, которым безумно хочется казаться хорошими.
А бывают очень хорошие люди, которые почему-то считают себя плохими.
Но на самом деле твоя суть не меняется. Независимо от того, кем ты себя считаешь.
— А почему ты так домой торопишься? — спросила я, утягивая из коробки последнюю конфету.
— У меня там Жулька, — заметив мой непонимающий взгляд, Макс пояснил: — Собака. Я с этой… Кариной совсем про неё забыл. А скоро уж двенадцать часов, как она одна в квартире. Собакам лучше не терпеть больше двенадцати часов.
— Ух ты. У тебя есть собака! Я всегда мечтала о собаке, но мама с папой не хотели. У них были собаки, и они говорили, что больше не желают переживать смерть любимого существа и что я заведу себе сама, когда вырасту. А потом мне уже стало некогда. А какая порода?
Макс смотрел на меня с улыбкой.
— Дворняжка, Светик. Я её на улице нашёл. В то утро, когда столь позорно сбежал от тебя.
У таксиста, кажется, даже уши назад вывернулись. Понимаю… Мы с Юрьевским, конечно, персонажи интересные. Он слегка пьяненький, а потому добренький, а я после безудержного секса немного растрёпанная. И с коробкой конфет.
Теперь уже с пустой…
— Значит, это хорошо, что сбежал, — заключила я. — Не сбежал бы — не нашёл.
Макс посмотрел на меня с удивлением.
— Ну да. Не думал об этом с такой точки зрения.
«А если бы Андрей с Сашей не предали меня, я бы никогда не узнала, что ты за человек».
— И очень зря. Иногда плохое приводит к хорошему. Знаешь же поговорку: «Не было бы счастья, да несчастье помогло»?
— Философ ты мой, — ухмыльнулся Макс. — Протагор.
— Ни фига, — возразила я. — Протагор был скептик и материалист, который считал человека мерой всех вещей. Мне всегда больше нравился Сократ. «Я знаю, что я ни хрена не знаю» — это же гениально!
Юрьевский задумался.
— По-моему, он как-то иначе говорил. Без хрена. В Древней Греции его и не было, наверное.
— Да ты что! Хрен был всегда. Он вечен и вездесущ.
— Угу… как песец…
И в этот момент таксист не выдержал.
— Ребята… если вы будете продолжать в том же духе, я во что-нибудь врежусь на хрен!
— Извините, — покаялся Макс, а я добавила:
— Мы не специально. Честно-честно.
— Да я понимаю, — фыркнул таксист. — Но если вы хотите, чтобы я вас довёз, то либо без шуток, либо говорите потише, что ли…
Мы глубокомысленно покивали, а потом Юрьевский наклонился ко мне и прошептал:
— А ты хрен любишь?
Я прищурилась, с подозрением глядя на Макса.
— Твой?
Таксист хрюкнул. Гад, всё равно слышит.
— С моим понятно. Просто хрен. Который едят.
— Ну… так. С холодцом люблю. А что?
— Да мне просто захотелось вдруг. Надо будет купить…
— А я холодец могу сварить завтра! — обрадовалась я. — Хочешь?
— Хочу, — кивнул Макс. — Какой мужик от холодца откажется?
— Точно, — буркнул таксист.
— Или от борща… — мечтательно закатил глаза Юрьевский.
— Борщ я тоже могу сварить.
На этот раз таксист только мечтательно вздохнул.
Да уж. Мужики… Лишь бы пожрать…
И за что мы их любим, а?..
* * *
Жулька встретила нас громогласным лаем и почти сразу — укоризненным воем. Макс схватил ошейник и поводок, нацепил его на собаку и, протараторив:
— Не стесняйся, будь как дома, я через полчаса вернусь, — смылся вниз по лестнице.
Я разделась и разулась, поискала тапочки, но не нашла их, поэтому прошла в квартиру так, босиком (если не считать колготок).
Квартира у Макса оказалась огромная. Трёшка. Спальня, гостиная с телеком и что-то типа кабинета — книжные шкафы, стол с компом, диван и журнальный столик. Всё очень чистое и лаконичное — обои одноцветные, и во всех комнатах, кроме кабинета, мебели почти нет. Эдакий тоскливый модерн.
Но мне всё равно понравилось.
Потом я прошла на кухню — она тоже оказалась модерновой, в стиле «металлик», с барной стойкой и высокими стульчиками, — нашла там холодильник и заглянула внутрь.
Так-с. Сосиски. Ну, это понятно, а в морозилке небось пельмени… Типичный холостяцкий набор. Что ещё… Колбаса, сыр. О, сырки глазированные, какая прелесть. Сгущёнка, зелёный горошек, масло сливочное, яйца, молоко… Ага! Лук, фарш говяжий, помидоры, огурцы и укроп!
Хм, интересный какой у Макса холодильник… Неужели он сам себе это купил?
Я вытащила всё необходимое для котлет и салата из холодильника и пошла обратно на кухню. Поискала картошку, но не нашла. Зато нашла гречку. Ну, раз у него есть гречка, значит, он её любит. И это прекрасно — я тоже люблю.
