Сколько ты стоишь? - страница 14
— Нет, — ответил Сергей твёрдо. — Ты чего, Варю не знаешь? Подуется немного и простит. Вот увидишь. Недели через две-три поинтересуйся у Берестова, как там дела. А если не сдвинется, я сам с Варей поговорю. Простит, куда она денется… Даже если он сильно накосячил. Она у нас добрая. В конце концов, не изнасиловал же он её?
Макс задумчиво почесал подбородок.
— Ты за ними присматривай только. Если увидишь, что конфликтуют, Берестова пересади куда-нибудь. Да хоть вон в мою приёмную к Вике под бочок, будет ему глазки строить. А то у неё с тех пор, как я женился, хронический недостаток глазкостреляния. Но это в крайнем случае.
— Не ссы, — фыркнул Мишин, и Юрьевский укоризненно на него посмотрел. — Справимся. И не таких замуж выдавали… то есть, женили.
— Кстати насчёт женитьбы. Стулья им поменяй местами.
— С чего вдруг? — удивился Сергей.
— С того. Не догадываешься? Странно. Ты же креативщик, не я.
Мишин несколько секунд задумчиво смотрел на улыбающегося Макса.
— А-а-а, я понял… И что, неужели ты веришь в беременные стулья?
Юрьевский хмыкнул.
— Как пелось в одной детской песенке: «Хочешь-не хочешь, днём или ночью, чудо — придёт». Тем более Варе давно пора.
— Не жалеешь ты меня, — притворно шмыгнул носом Мишин. — Мне же потом опять нового ведущего менеджера искать!
— Посмотри на это с другой стороны.
— С какой это — с другой?
— У нас на фирме уже не осталось неженатых мужчин, — улыбнулся Макс. — Илья последний член клуба. Так что если даже скоро у нас будет новый ведущий менеджер, выходить замуж ему — то есть, ей — окажется не за кого.
— Зато незамужних баб у нас достаточно, — язвительно заметил Мишин. — Возьму мужика менеджером и по новому кругу ада пойдём.
— А я этот стул к себе в кабинет заберу. И буду на нём сидеть. Мне никакие беременные стулья не страшны.
— Лучше сейчас забери… От греха.
— Нет, Серёж, — покачал головой Юрьевский. — Варя к нам со Светкой частенько в гости захаживает, смотрю я на неё и понимаю — пора ей замуж. И деток. Материнский инстинкт у неё будь здоров. Так что… пусть.
— Изверг.
— Угу. Я тебя тоже люблю.
* * *
О своём решении Илья пожалел почти сразу. Не стоило идти на поводу у своего малодушия и желания искупить вину перед Варей. Но так хотелось понравиться ей…
Она его зацепила. Берестов понял это уже давно. Он никогда не относил себя к людям, склонным к самообману, поэтому честно и откровенно признавался — да, зацепила. И если бы их знакомство проходило нормально, он бы попытался построить отношения. И не на один раз…
А теперь дай бог, чтобы Варю от него не тошнило.
Какая ирония судьбы. В семнадцать лет спасти девушку от изнасилования, и спустя те же семнадцать лет самому стать насильником. И плевать, что он не специально. Термина «непреднамеренное изнасилование» в законодательстве не существует.
Вот Берестов и вынужден будет как можно меньше попадаться ей на глаза. Учитывая расположенные рядом столы, это сложновато. Хотя Варя придумала способ скрыться от Ильи, что он и обнаружил, вернувшись от Юрьевского.
Столы их изгибались, и этими изгибами соприкасались друг с другом. И вот на этом самом «аппендиксе» Варя к приходу Берестова нагородила настоящую башню из разных папок с документами, всяческих книг и просто подарков благодарных клиентов. И если раньше, сидя за столом, можно было чуть повернуть голову — и увидеть Варю, то после подобных манипуляций Илья мог лицезреть только её светленькую макушку.
Он, конечно, ничего по этому поводу не сказал. Если ей так легче — пусть.
Сам же Берестов постарался полностью погрузиться в новую работу и не думать больше о Варе. Погружаться получалось, не думать о Варе — не очень. Особенно когда она вставала и шла куда-то мимо него, шелестя юбкой и гордо вздёрнув голову…
В такие моменты Илья замирал от нахлынувшего желания пойти за ней, обнять, поцеловать и заласкать до потери сознания.
Он бы так хотел доказать ей, что умеет не только грубо брать женщину. Но…
Варе эти доказательства были нужны примерно так же, как ему ещё одна хромающая нога.
* * *
Примерно через неделю работы Варя поняла, что присутствие Ильи уже не так её раздражает, как поначалу. В первые дни она совершенно не могла сосредоточиться, всё время думала, что он тут, рядом, в двух шагах сидит… Уговаривала себя, успокаивала, но паническая атака вещь упрямая.
Но Берестов вёл себя образцово-показательно. Обращался исключительно вежливо и только по работе, никаких пошлых взглядов не бросал, да и вообще взглядов. Словно Варя не человек была, а стул.
Илью, разумеется, тут же безоговорочно приняла женская половина коллектива. Ещё бы — красивый, вежливый, да ещё и хроменький. Русская женщина равно жалостливая баба, поэтому охи и вздохи по Берестову были слышны изо всех углов. И Варю это немного… бесило. Подумаешь, хромает! Зато мускулатуру себе такую накачал, что хрен отобьёшься…
Но другие девушки и даже женщины и не собирались отбиваться от Ильи. Наоборот — дарили ему благосклонные улыбки. И всё бы ничего — какое Варе дело до этих улыбок? — если бы они дарились не возле её стола. Паломничество к беременному стулу Варе не нравилось, походы к Берестову не по работе — раздражали.
Хотя она, как разумный человек, понимала, что они в нём нашли.
Пересесть девушка так и не решилась. Не хотела, чтобы по фирме поползли всякие дурацкие слухи. Когда семь лет сидишь на одном и том же месте, а после прихода нового человека с этого насиженного места сбегаешь — это не может не вызывать справедливых вопросов, на которые Варе очень не хотелось отвечать.
