Сколько ты стоишь? - страница 66
— Как хочешь, — Илья вдруг напрягся и покинул её тело. Сразу стало холодно, пусто и почему-то немного обидно. — Подожди, не двигайся, надо вытереть. Есть у тебя что-нибудь?
— На столе салфетки лежат.
Берестов встал с кровати, подошёл к столу, нашёл пачку с салфетками. Варя наблюдала за ним с замирающим сердцем.
Такой красивый, сильный, с рельефным телом. И теперь совсем не страшный. Наоборот — ей хотелось прикасаться к Илье, обнимать его и целовать.
Но что с ней будет, если они приедут в его квартиру? Сможет ли она там находиться?
Ох, даже проверять не хочется… Но надо.
Берестов осторожно промокнул салфетками между Вариных ног, и она внезапно вспыхнула от смущения, вдруг осознав, как должна выглядеть со стороны — голая, с раздвинутыми бёдрами и вытекающей наружу спермой.
Варя всегда стеснялась после секса, застеснялась и на этот раз. Перехватила салфетки и села, сжав ноги и постаравшись прикрыться одеялом.
Берестов улыбнулся, присаживаясь рядом на постель.
— Ты такая смешная, Варежка. Ну что я там не видел-то? Я даже на вкус тебя пробовал.
Она покраснела ещё сильнее и мстительно сказала:
— Значит, кормить тебя уже не надо.
Илья засмеялся.
— Вообще я хотел уехать до завтрака, чтобы тебя лишний раз не смущать. Но как ты скажешь, так и будет.
Варя вздохнула, опустила голову и, поглядев на Илью исподлобья, пробормотала:
— Останься… пожалуйста.
Берестов наклонился и нежно поцеловал её в губы, обхватив ладонями лицо. А за дверью в это время что-то громко протопало в туалет… Точнее, кто-то.
— Надо встать и одеться, пока Дятел не опомнился…
— Ещё минутку, Варежка. Ещё минутку…
И Варя, кивнув и обнимая Илью крепче, вдруг вспомнила любимое мамино стихотворение.
И полусонным стрелкам лень
Ворочаться на циферблате,
И дольше века длится день
И не кончается объятье.*
(*последнее четверостишие стихотворения Бориса Пастернака «Единственные дни»)
* * *
Илье самому себе не хотелось в этом признаваться, но он действительно немного боялся. Боялся, что утром, когда комнату будет заливать яркий свет, Варя испугается его. Одно дело — днём на работе и одетый, и совсем другое — голый и в её комнате.
Но она не боялась, и он тихо радовался этому факту.
И совместного утра Илья тоже опасался. Но уже не из-за Вари. Он опасался каких-нибудь пошлых шуточек со стороны её отца или мачехи, которые могут расстроить девушку, или резко отрицательной реакции Дятла.
Но ничего этого не случилось. Ирина и Иван Ильич вели себя спокойно и даже деликатно, старательно делая вид, что не замечают ярко-алых щёк Вари, а с Кешей, видимо, кто-то из них провёл разъяснительную работу — мальчик отреагировал на появление Берестова скорее положительно, нежели отрицательно. Во всяком случае ревнивых взглядов не кидал и дурацких вопросов не задавал.
И позавтракали хорошо, весело болтая об отвлечённом. Только Иван Ильич иногда смотрел на Берестова слишком уж изучающе, но Илья его понимал и не злился.
А потом они с Варей долго-долго прощались в коридоре, целуясь, как безумные. И никак не могли отлипнуть друг от друга.
Берестов хотел предложить ей встретиться в воскресенье, но подумал, что им обоим хорошо бы остыть…
— До понедельника, — прошептал он, с трудом отрываясь от нежных и сладких губ девушки.
— До понедельника, — повторила Варя эхом и вздохнула, погладив Илью ладонью по уже начинающей колоться щеке.
* * *
— Вааарь…. Ну Ваааарь…
— А? — она с трудом очнулась и посмотрела на брата расфокусированным взглядом.
После ухода Берестова Варе с трудом удалось собрать себя по кусочкам, но иногда она всё же выпадала из реальности, замечтавшись, вспоминая прошедшие утро и ночь.
Вот и сейчас — они с Дятлом сели смотреть мультфильм, и Варя никак не могла сосредоточиться на сюжете. Всё вспоминала… Как Илья целовался… И ласкал её… И как двигался в ней…
— Ваааарь! Ну Варь! — Кеша от нетерпения уже начинал прыгать по дивану.
— Да-да, — девушка попыталась скинуть с себя ту сладкую томность, которая охватывала её тело, стоило только вспомнить Берестова.
— Папа попросил меня утром не задавать дяде Илье глупых вопросов, — протянул Дятел с тоской. — Я спросил, каких таких — глупых? Он сказал — любых. Можно, я тебе теперь задам? А то меня щас порвёт.
Етижи пассатижи…
— Ну задавай.
— А дядя Илья на тебе женится?
Бам!
Что это упало? Аааа, пульт от телевизора. А Варе показалось — потолок…
— С чего ты решил, Кеш?
— Ну как же! — брат вытаращил глаза. — В кино же показывают!
Она даже побоялась спрашивать, что именно Дятлу в кино показывают.
— Кеш, я не знаю. Мы не думали об этом.
— А ты подумай! Мне он нравится!
— Кто?
Воистину, она сегодня плохо соображает.
— Дядя Илья!
— Да? — Варя удивилась. — А почему?
Странно, Дятел же ревнует обычно…
— Ну-у-у… Понимаешь, ты всё равно меня не дождёшься. Пока я вырасту… Значит, надо тебя женить на ком-то хорошем. Так мама говорит. У Вари должен быть хороший муж, а не какой-то удод.
— Кеша!
— Что? — возмутился ребёнок. — Удод — это птица! Я знаю, я гуглил. Только мне показалось, мама хотела сказать какое-то другое слово. Но я её смутил.
— Может быть, — фыркнула Варя, сдерживая смех. — Так, и что? Илья, значит, не удод?
— Нет. Он мне нравится. И Алина мне нравится.
— Ах, Алина, значит… Понятно.
Дятел чуть покраснел.
— А что? Тебе можно, а мне нельзя? Она тоже хорошая!
