Люби меня в темноте - страница 13

— Валентина, откуда вы родом? — спросила Гвинет с теплотой, которая до ее глаз не дошла.

— Из городка рядом с Олбани.

— Серьезно? — встрепенулась она. — А откуда конкретно? У нас может быть пара общих знакомых. Мой бывший живет там. Он губернатор Нью-Йорка. — Она рассмеялась и оглядела меня — мое лицо, мой наряд и не самые новые туфли. — Хотя вряд ли мы вращаемся в одних и тех же кругах.

— Гвинет, — предостерегающе произнес Уильям. — Думаю, ты переборщила с шампанским.

— Джули, попроси Уильяма перестать быть таким противным занудой. Я просто пытаюсь растопить лед с… — Она указала на меня хрустальным бокалом с шампанским. — Как, еще раз, ваше имя? За Уильямом сложно поспеть, ведь у него столько подруж…

— Гвинет! Достаточно, — твердо сказал Уильям.

Меня словно окатили холодной водой. Я не рассчитывала на радушный прием, но услышать такие слова — особенно от сестры Уильяма — было больно.

— Идем, милая. Я покажу тебе дом. — Он посмотрел на Гвинет так, словно она была грязью у него под подошвой. — А с тобой я разберусь позже.

Она наигранно содрогнулась.

— Уже вся дрожу. — Потом переключилась на мужа. — Кристиан, мне скучно. Едем домой.

Уильям положил мне на поясницу ладонь, понуждая идти за собой. Слишком ошарашенная для того, чтобы думать, я несколько шагов слепо шла, пока вдруг не осознала, что если сейчас я уйду, если не постою за себя, то она победит. А я не собиралась этого допускать. Ни сейчас, ни потом. Никогда.

Я вернулась к столу и встала напротив них всех. Оглядела их дорогую одежду, их лица, в черты которых было впечатано высокомерие, и гордо вздернула подбородок.

— Вы правы. Мы с вами вращаемся в разных кругах. Я родилась в трейлере, в месте, о котором вы, наверное, сочтете ниже своего достоинства даже подумать. Мои мать и отец умерли от передозировки наркотиками, когда мне едва исполнилось три. — Чтобы не задрожать, я стиснула кулаки. — Меня воспитала тетя. Она растила меня, как родную дочь, пытаясь прокормить нас работой официантки. Я люблю ее и никогда не буду стыдиться себя — как бы вы на меня ни смотрели и что бы ни говорили.

— Да, у меня нет ни ваших денег, ни громкой фамилии, но я чертовски горжусь тем, чего я достигла. Я закончила школу лучшей из класса, а теперь учусь на полной стипендии в колледже. Можете и дальше меня осуждать, но я повторю: я никогда не буду стыдиться того, кто я есть и откуда я родом. — Я сосредоточилась на Уильяме и его зеленых глазах. — Я люблю вашего брата. И любила бы, даже если бы его звали просто Джон Смит.

— Я изменила свое мнение, Уильям. — Его бабушка одобрительно наблюдала за мной с огоньком любопытства в глазах. — Она мне нравится. У нее есть характер. Мой дорогой мальчик, ты сделал правильный выбор.

— Я знаю, — сказал Уильям и взял меня за руку. — А теперь прошу нас извинить.

Я молча последовала за ним вглубь дома. Он привел меня в спальню на втором этаже и закрыл дверь. Не успела я понять, что происходит, как моя спина оказалась прижата к стене, а Уильям впился в мой рот. Когда мы, глотая воздух, оторвались друг от друга, он нежно взял мои щеки в ладони.

— Я люблю тебя, Вэл.

— Что? — слабо спросила я. — Что ты сказал?

— Я люблю тебя.

У меня вырвался всхлип. Вцепившись в его рубашку, я спрятала лицо у него на груди и разрыдалась.

— Я д-думала, ты собираешься б-бросить меня, — сквозь слезы пробормотала я и, когда он издал хриплый смешок, шлепнула его по руке. — Грубиян, это ни капельки не смешно.

— Я люблю тебя, моя сумасшедшая, необузданная, прекрасная Валентина. — Уильям обнял меня так крепко, что стало трудно дышать, и по одной сцеловал мои слезы со щек. — Ты выйдешь за меня?

Мое сердце остановилось. Внутри взорвался целый космос эмоций. Счастье. Благоговейный восторг. Изумление. И любовь.

— А как же твоя семья? Они не обрадуются.

— Мне все равно.

— Не знаю, Уильям. Я не вписываюсь в твой мир. Мы слишком разные.

— Почему?

— Ну… Посмотри на себя. И посмотри на меня.

— Милая, я смотрю и, поверь, ты — все, что я вижу, все, чего я хочу. Валентина, ты меня любишь?

Я поцеловала его в грудь — прямо в сердце.

— Конечно, люблю.

Он поцеловал меня затяжным поцелуем, заставляя забыть обо всех тех причинах, по которым у нас могло не сложиться.

— Тогда скажи «да», Валентина. Я никому и никогда не позволю причинить тебе боль.

— Обещаешь? — Мне был ненавистен прозвучавший в моем голосе страх, но я не могла поверить, что все это на самом деле происходит со мной.

— Да, любовь моя. Обещаю.

Годы спустя он нарушил то обещание, которое было для меня важнее всего.

***

Я кручусь и ворочаюсь, накрывшись подушкой, но она не спасает. Я все равно слышу музыку, которая гремит в квартире вверху. Дотянувшись до тумбочки, я беру телефон. Бога ради, уже больше одиннадцати. Я со стоном откидываюсь на спину и, уставившись в потолок, думаю, не позвонить ли в полицию. Впрочем, я сразу же отметаю эту идею. Я ведь даже не знаю их номер. Я затыкаю уши и закрываю глаза. Но, как и подушка, это жалкое подобие защиты от шума не помогает.

В конце концов я бросаю попытки заснуть и пару минут наблюдаю за тем, как от басов трясутся хрустальные подвески на люстре. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум. Бум.

Ну все. С меня хватит.

Я отбрасываю в сторону одеяло, соскакиваю с постели, хватаю свой кашемировый кардиган и, готовая устроить скандал, отправляюсь на поиски тех, кто мешает мне спать. Мне плевать, что я не знаю французский и даже еды заказать себе не могу, не говоря уже о том, чтобы пожаловаться на соседей. Как-нибудь справлюсь. Ваша гребаная musique играет чересчур громко, vous меня поняли? Я зла. Я устала. И совершенно трезва.