Неудержимый мужчина - страница 41

— Просто к твоему сведению, я начну с того, что это не акт вторжения психованной женщины в твою личную жизнь, а спасательная операция, я куплю тебе новые полотенца и... новые тарелки в качестве приоритетной миссии.

Он улыбался, спросив:

— Спасательная операция?!

— Кто-то должен избавить их от страданий.

Послышался короткий, глубокий смешок, который я не только слышала, но и чувствовала всем телом.

— Дорогая, у меня есть моя бывшая, которая обчистила меня семь лет назад, и работа, благодаря которой я редко бываю дома, если учесть, что я работал под прикрытием над заданием, которое длилось полтора года. Год я не виделся с семьей, даже со своими детьми, и у меня двое мальчишек в том возрасте, когда они выдают свое дерьмо о чем угодно, главное, чтобы работал телевизор и была еда в холодильнике и, учитывая, что они парни, скорее всего останутся в таком возрасте, когда будут выдавать свое дерьмо о чем угодно, но главное, чтобы работал телевизор и была еда. Полотенца не стоят в приоритете также, как и тарелки тоже не в приоритете.

Я запрокинула голову назад, взглянув на его покрытый щетиной подбородок в темноте комнаты.

— Ты не виделся со своим детьми и семьей год?

Он наклонил голову ко мне, и я почувствовала его взгляд на своем лице.

— Я не думал, что это займет столько времени, но это была еще одна, огромная причина, почему я хотел выиграть «Статую Свободы» с Дарлой.

— О, — прошептала я, теперь многое из того, что он говорил, определенно имело смысл, конечно, все, что он говорил имело смысл, но теперь мне казалось во всем было больше смысла, поэтому спросила:

— А такое часто происходит?

— Мне приходилось работать под прикрытием и раньше, не часто, но я согласился на последнее задание, потому что моя жизнь с ОЛевией была невыносимой.

Должна признать, это тоже имело свой смысл.

— Ей не нравилась твоя работа?

— ОЛевии нравится внимание, и, если она не получает внимание к себе, она хочет, чтобы что-то, мать твою, другое компенсировало внимание к ней, например деньги, много, намного больше, чем я получал. Она также не очень любит заниматься детьми, поэтому основная тяжесть воспитания двух сыновей — не ее любимое занятие, она рассматривает это как времяпрепровождение, и я не шучу. Таким образом, она не собиралась крутиться, как белка в колесе, из-за того, что у нее не было мужчины, готового вокруг нее ходить на задних лапках, поэтому выставляла другие условия, считала их вполне оправданными, за отказ потакать ее прихотям.

О, боже. Со стороны все выглядело не очень хорошо. Особенно часть, что Оливия не очень любила заниматься детьми.

— Но твоя работа, ведь очень важна, — прошептала я.

— Ага, — согласился он.

— И опасна, — добавила я, и его рука сжалась вокруг меня.

— Ага, — повторил он.

Я опять прижалась щекой к его груди, анализируя тот факт, его работала подразумевала, что он может исчезнуть в любой момент, и задалась вопросом, буду ли я походить на ОЛевию, не слишком счастливая, что буду делать, когда это произойдет, по опыту зная, что буду скучать по нему, если он уйдет.

— Аренда этого места истекает в следующем месяце, я уже смотрю жилье, — объявил он, вытаскивая меня из мыслей, отчего я опять задрала на него голову.

— Что прости?

— Я немного спалился здесь, последнее задание перед концертом Хеллер, меня видел кое-кто из жильцов дома, я не хотел, чтобы кто-то здесь понял, где я работаю, но теперь они знают. Это рушит то, что я делаю в подразделении по борьбе с наркотиками, мне светит там только бумажная работа, но поскольку я полевой человек, бумажная работа меня просто убьет, я перешел в Департамент полиции Денвера, прошел собеседование, меня взяли, и я ушел из УБН три недели назад. Я начинаю через неделю в отделе убийств. Это дает мне большую стабильность, хотя и риск, но, если какой-то урод проследует за мной домой, а дом будет находиться в приличном месте, они не будут задавать мне вопросы. Итак, я ищу новое жилье.

Я моргнула, переваривая новую информацию, но с трудом.

Поэтому единственное слово, которое смогла сказать, было:

— Правда?

Он снова улыбнулся в темноте, отвечая:

— Да. Но это совсем не значит, что после стольких лет жизни в криминальном мире Денвера, я выхожу на постоянное стабильное место, просто криминальный мир будет теперь под контролем, не будет частью моей жизни, и я смогу спокойно дышать двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, но что действительно во всем это плохо, то что моя женщина готова со всех ног убежать в Кентукки.

— В настоящее время я пересматриваю свои планы, наверное, не буду переезжать в Кентукки, — сказала я, получила сжатие его руки и хихиканье, а затем он прикоснулся губами к моему лбу, потом положил голову на подушку.

Затем он сказал:

— Завтра, прежде чем ты решишь избавить мои полотенца от страданий, есть одно для тебя дело — позвонить своему агенту по недвижимости и снять этот гребаный знак со своей лужайки перед домом.

— Хорошо, — согласилась я мгновенно и получила еще одно сжатие его руки и хихиканье, но, увы, не получила поцелуя в лоб.

Я снова прижалась щекой к его широкой груди, раздумывая над своей глупой мыслью, но мне было приятно об этом думать — Элли будет выглядеть мило в розовом платье девушки-цветочницы.

— Сладкая? — сонным голосом окликнул он.

— Мм?

Его рука соскользнула с моей головы к шее, а затем прошлась по шелковой ночнушке на спине.

— У тебя есть еще такие ночные рубашки?

— Э-э, нет… я должна продать сто пятьдесят кексов, чтобы купить себе одну.

— Господи, — тихо произнес он.