Пари на счастье - страница 62

— Ой… — она медленно присела обратно и велела себе спокойнее дышать, — кажется, и правда пора спать… скорее бы завтра!

* * *

Михаил устало повёл плечами и подошёл к камину. Он остановился перед ним, глядя на широкую каменную полку. Его взгляд остановился на небольшой коробочке нежно-голубого цвета, перевязанной белой атласной лентой, что являлось одним из отличительных знаков Tiffany & Co. Он специально использовал свой перерыв для того, чтоб съездить в салон, и теперь, нахмурился, глядя на покупку. Понравится? Как воспримет? Громов прикрыл глаза, упираясь обеими руками в каминную полку.

Кажется, до утра ему уснуть не удастся… Стоило постоять так немного, унимая волнение, как пришлось открыть глаза, поскольку рядом раздалось подозрительное шуршание. Громов приподнял бровь, глядя на своего пушистого товарища, рассевшегося на каминной полке. Вениамин преданно смотрел в глаза хозяина, в то же время осторожно поддевая лапой коробочку, норовя скинуть ненужную «безделушку» на пол.

— Вениамин, — обратился к нему Громов, — нам нужно серьёзно поговорить.

Ему показалось, или кот действительно снисходительно вздохнул? Наверняка мерещилось… всё же нужно было вздремнуть.

— Люблю я её, приятель. Позаботься о подарке, когда меня рядом не будет. Я могу на тебя рассчитывать? Только тебе и могу доверить.

Вениамин включил свой «двигатель», принимаясь гордо мурчать на всю спальню, и сгрёб передними лапами коробочку, пряча её в своей длинной шерсти.

— Вот и молодец, — Михаил потрепал зверя по блестящей спине, и шумно вздохнув, поглядел на расстеленную кровать.

Час ночи… хоть попытаться заснуть…

Глава 29

Заснула Наталья на удивление легко, и даже видела какой-то интересный сон. Хотя утром и вспомнить его не могла. Собственно, ничего не могла вспомнить, поскольку расслабиться и поваляться, как следует, ей не дали. Мать буквально ворвалась в комнату, окутывая всё тонким шлейфом своих духов, и нервно постукивая каблуками.

— Сколько можно валяться? А? Таш! — Светлана подошла к кровати и скинула край одеяла с дочери.

— Ма-а-ам! — Наталья свернулась клубочком и дёрнула одеяло обратно, укутываясь по самую макушку.

— Одиннадцать часов, а она спит!

— Что за пожар? — зевнула девушка, страдальчески поглядывая на мать.

— Она ещё спрашивает… — Светлана снова стянула с неё одеяло и бросила на край постели газету, — ничего бедной матери сказать не хочешь?

— Что? — Наталья села, ногами отпихивая скомканное одеяло в сторону, — что это?

— Вера утром забрала с почтового ящика. Хоть убейте, не понимаю, как эти папарацци всё раньше всех узнают…

— Да что узнают? — с тревогой проговорила Наталья и схватила принесённую газету, раскрывая на заложенной матерью странице, — откуда?..

Она перевела взгляд со статьи на Светлану, а затем обратно. Как журналисты узнали о них? Она и с матерью толком не говорила о чувствах к Михаилу, а тут…

— Продолжение сказки о «Синей Бороде»? Так, значит?! — зарычала Наталья, соскакивая с кровати на пол, и размахивая смятой газетой, — я им покажу, сказку!

— Таш, — Светлана попыталась успокоить дочь, сама уже давно привыкшая к подобным выходкам «доброжелателей», — Таш, да плюнь ты на текст, я всё сержусь, что ты от меня Мишу скрывала чёрт знает сколько.

— «Делаем ставки»?! «Сколько продержится очередная жена Синей Бороды»?! Ма! Ты это видела? — Наталья гневно поджала губы, и принялась рвать на куски газету.

— Наташ, — Светлана отобрала у дочери ошмётки утренней прессы, и скомкала их, затем бросая на журнальный столик, — выше голову, дорогая. Поверь, завтра никто и не вспомнит об этой статье. Да и пакость какая-то мелкая. Жалкая какая-то…

Мать задумчиво поглядела на порванную газету:

— Похоже на чью-то предсмертную агонию, верно? — Светлана подмигнула дочери, — кажется, я знаю, чьи это конвульсии.

— И кто эта… человек? — проворчала Наталья, сдувая с лица спутанные пряди.

— Не забивай свою симпатичную головку всякими глупостями. В этот раз позволь своему папе всё сделать верно.

— Думаешь, что это с его делами связано? — насторожилась Наталья.

— Полагаю, что с одним делом, которое не давало бедняге покоя уже полгода. Пусть разберётся.

— Миша будет переживать, — встрепенулась девушка, — он, наверное, уже видел статью!

— Таш, Громов не будет… — Светлана умолкла, поскольку её уже никто не слушал, дочь схватила мобильник, и босиком выбежала из комнаты.

Наталья перекинула волосы на одно плечо и устроилась в глубоком кресле в гостиной. Она набрала нужный номер и нетерпеливо поднесла мобильник к уху. Гудки звучали бесконечно долго, заставляя переживать всё сильнее и сильнее. Когда же, наконец, зазвучал знакомый голос, девушка встрепенулась:

— Миш!

— Прочитала? — опередил Громов поток её вопросов.

Наталья подавилась воздухом, и только большими глазами посмотрела на свой мобильник. Затем быстро прижала его обратно к уху:

— Как узнал?

— Догадался, — отозвался мужчина.

— Ты там… как? — взволнованно поинтересовалась девушка, едва удерживая себя на месте.

— Заканчиваю отчёт. Затем ещё одна встреча, на которую нужно успеть до обеда. Следом ещё две — после обеда, и…

— Миш! — перебила его Наталья, — Миш!..

— Да? — мягко отозвался Громов.

— Ты у меня самый лучший, Миш… и пусть только кто-то попробует засомневаться! И сам не смей сомневаться… а я… а я буду повторять тебе это каждый раз, когда придётся…