2+2 - страница 45

А дальше Никиту будто прорвало, и он начал рассказывать о каких-то эпизодах своего взросления, о которых, похоже, давно ни с кем не говорил. А я внимательно слушала, делая выводы.

Так я узнала, что однажды на полгода он остался один в России без матери только с бабушкой. Отцу тогда и дела до него не было: ректор отдыхал на медовом месяце с тогдашней пассией, а мать занималась какой-то бумажной волокитой во Франции.

В четырнадцать лет он, желая привлечь внимание взрослых, начал курить и за это крепко получил трындюлей от нового бойфренда матери Ганса, на это раз немца.

Мозги тогда это прочистило знатно, а вот обида затаилась…

В шестнадцать Никита заработал свои первые деньги. Большую сумму. Правда, уточнять, как именно, не пожелал. Сказал, что сейчас бы в такую авантюру ввязываться точно не стал.

– Да что мы все обо мне? Расскажи уже о себе, Никс. Что в твоей жизни интересного было?

Он спросил, а я будто в ступор впала.

– Надо подумать, – неуверенно протянула я, мысленно перелистывая прошлое и понимая, что оно настолько заурядно, что мне даже рассказать не о чем. – Живу с матерью сколько себя помню. Живем скромно, но стараемся, чтобы как у всех. Никуда особо не ездила, ничего запретного не пробовала. Сигарет не курила…

– И даже уши не проколола, – усмехнулся Данилов, кидая беглый взгляд на мои мочки. – Пай-девочка на все двести процентов.

Я уже хотела насупиться, но Никита вдруг принялся притормаживать у одного из съездов в сторону побережья.

– Приближаемся, Никс, – таинственно выдохнул он. – Дикий пляж, уголок первозданной природы и место, которое мне пришлось искать вчера полночи, перерыв кучу Гугл-карт. Надеюсь, тебе понравится.

Глава 23

Наша цель стоила столь долгого пути. Притормозив на стоянке неподалеку от пляжа, мы вышли и оказались в оазисе! Маленький дикий полуостровок суши немного вдавался в воду и находился на достаточном отдалении от мест, где обычно отдыхали местные жители. Белоснежный песок так и манил разуться и пройтись по нему, касаясь голыми ступнями невероятно приятной поверхности; легкий ветерок шевелил волосы на моей голове, а шум накатывающих на берег волн успокаивал и раззадоривал одновременно.

Я замерла, прикрыв глаза и наслаждаясь ощущениями. Мне казалось, что внутри меня пылает солнце. Маленькое лучистое солнце по имени Счастье, от которого в разные стороны рассеиваются лучики под названием Радость.

– Хорошо здесь, – сказал Никита, подкравшись сзади. – Правда?

И сразу по коже мурашки… И понимание: мы здесь с ним абсолютно одни. Только он и я на личном оазисе.

Я вздрогнула ни то от страха, ни то от странного предвкушения.

– Холодно? Возьми мою ветровку, Никс, и можешь прогуляться, пока я палатку разложу, – не дождавшись моего ответа, проговорил Данилов. – Или в машине пока посидишь?

– Нет. – Я обернулась и улыбнулась ему. – Можно мне помочь? Я никогда не устанавливала палатки. Хочу быть полезной.

– Я же тебя отдыхать пригласил, – он отрицательно мотнул головой.

– Мне нравится активный отдых, – парировала я, – но куртку твою накину. Если предложение еще в силе.

Никита разрешил помочь. Хотя, признаться, я больше мешала, чем принесла пользу. Пока Данилов умело колдовал над местом нашего ночлега, я давала ценные советы, крутилась рядом и, реже всего остального, подбадривала его добрым словом.

– Вот и все, – постановил Данилов спустя десять минут возни над куском ткани с колышками. – Осталось перенести внутрь спальники. И…

– И? – теряя самообладание и чуть отступая сторону от света фар, я замерла.

– Разжечь костер, – улыбнулся Никита. – Мы же мяса купили. Будем жарить. Ты как? Не против?

– Только “за”.

Следующий час я очень старалась расслабиться, но постоянно ждала подвоха от Данилова. Но он не совершал ничего предосудительного: сидел рядом, не касаясь ни пальцем, смотрел на звезды и декламировал стихи; кормил меня мясом и развлекал разговорами о путешествиях… В конце концов я, расслабилась и даже начала испытывать невероятное удовольствие от его присутствия рядом, когда Ник, хлопнув в ладоши, объявил отбой и стал тушить костер.

– Твой спальник уже расстелен, – сказал он, подмигнув. – Отдыхай, Никс. Утром нужно будет возвращаться в каменные джунгли, а пока можно еще покайфовать.

Я кивнула и на негнущихся ногах отправилась в палатку… Взглянув на огни ночных баров вдали, я подумала, что зря согласилась на это уединение… А теперь Данилов был слишком близко со всей своей безбашенной харизмой.

Спальный мешок оказался очень теплым, напрасно я переживала за холод. Вот только дрожь унять никак не получалось. Ноги так ослабли, что я с трудом ими шевелила, а в руках сжимала ткань спальника, не в силах расслабить пальцы.

Когда Данилов вошел в палатку и, закрыв ее изнутри, стал устраиваться на ночлег, я и вовсе притворилась давно и безнадежно уснувшей.

– Громова, – устроившись вплотную ко мне, Никита вытащил руку и убрал с моего лица прядь волос, – ты бываешь такой грозной и воинственной, но совсем не умеешь притворяться.

Я тихо вздохнула. Приоткрыв глаза, посмотрела на улыбающееся лицо напротив.

– Я не притворяюсь, просто жду, пока сон придет, – сказала, стараясь придать голосу уверенность. – А если лежать и разговаривать, этого не случится. Вот и все.

– Вот и все, – эхом повторил он и засмеялся. – Смешная моя. Думаешь, я привез тебя сюда, чтобы совратить в палатке? Никс, ну верь в меня хоть немного. Я гуманист. Не стану тебя морозить ни за что.

Осторожно высунув нос из-под спальника, посмотрела на него внимательней.