Галстук для моли - страница 32
И это как минимум неспортивно добиваться своих целей, оставаясь за спиной хрупкой женщины. А как максимум настолько отвратительно выглядит, что мне впервые за долгое время хочется выпить. А еще почему-то хочется выйти и уточнить у Рыбкиной, точно ли она не позволила Давиду ничего лишнего?
Глава 18
/Ульяна Рыбкина/
Я смотрела на удаляющуюся широкую спину начальства и с трудом сдерживала порыв чем-то в нее запустить. Да, это совершенно иррационально, не логично, но внутренняя злость кипела и требовала выхода.
Нервно сжав кулаки, я с размаху плюхнулась на диван, стягивая на груди полы халата. Несколько секунд тупо смотрела на махровую ткань, а мой все еще заторможенный после недавних событий мозг старался собрать логическую цепочку, в конце которой его что-то не на шутку тревожило.
Халат-вода-ванная-вентиляция… дневник!
Подорвавшись с места, я метнулась доставать свою прелесть, на бегу вознося молитвы всем известным мне богам, чтобы дневничок оказался на месте. Нащупав в узкой трубе корешок тетради, я облегченно выдохнула и прижала ее к груди.
Вернувшись в комнату, расстелила постель и даже легла. Но мандраж никак не желал проходить, а броуновское движение мысли улечься, потому ладошки сами потянулись к писанине. Жестом фокусника открыла дневник на чистой странице, и с крайне одухотворенным видом приложив кончик ручки к губам, попыталась кратенько сформулировать впечатления от сегодняшнего дня.
“Итак, главная новость на данный момент – мамины мечты временами все же сбываются! Я действительно встретила кошерного мужика с прицелом на семью и ярким интересом к моей персоне. Все было просто отлично: романтика, прогулка по берегу моря, интересная беседа. Но вот огонька не случилось…
Сегодня с треском рухнула теория, в которую я верила большую часть своей жизни: если появится приятный интересный мужчина, то я буду ему хотя бы симпатизировать. Фиалковость настроений Давида откровенно настораживает, плюс я под его запросы не подхожу. Да и вообще, я ушла из фирмы Коршунова, чтобы получить больше воли и наконец-то построить карьеру. А продюсер, похоже, забрасывает удочку на тему борщей и латекса, что с моими жизненными планами никак не пересекается.”
Представив себе семейную жизнь с правильным до зубовного скрежета Фельдманом, я содрогнулась. Следующей картинкой в визуальном ряду было знакомство с еврейской мамой. А о них столько баек сложено, что если хотя бы часть пра-а-авда…
“Зато огонек в итоге случился там, где не ждали. После возвращения в номер Несмеяна набросился на меня с претензиями, а потом и просто набросился. Но после страстных поцелуев, прерванных появлением Макса, Малкин с выражением лица святого, искушаемого демоницей, заявил, что все это состояние аффекта от усталости, а не его добровольные действия. Вывод? Трус и страус! Противный, скучный тип!”
– Вредная трудоголичная сволочь, – вслух процедила я, записывая последний сомнительный “комплимент” в адрес начальства.
Впрочем, почти сразу с опаской огляделась: не торопится ли оная сволочь выпрыгивать из спальни? К новой встрече лицом к лицу я была не готова.
Мысли гладко ложились на бумагу.
Если честно, трус Александр или не трус, но зерно истины в его словах есть. Как могли измениться наши отношения после поцелуя?
Первый вариант сказочный. Несмеяна внезапно замечает, что не все в этом мире настолько хреново и не вся жизнь состоит из работы. С ходу влюбляется в меня и тащит по возвращении в ЗАГС.
Версия была бредовая даже для моей фантазии, потому я перешла к варианту второму. Грустному и реалистичному.
Ну, случилось бы у нас все… и что? Он бы заявил мне, что это ничего не значит, наутро и, возможно, уволил бы по возвращении, так как Малкину не нужно под носом настолько яркое напоминание о собственном несовершенстве. А то у нас же сотрудники бесполые существа, да-да.
Закончив плакаться о сложных отношениях с мужчинами и начальством, которое – вот открытие – тоже мужчина, я спрятала дневник в одно из отделений чемодана под кодовым замком и со спокойной душой улеглась спать.
Утром меня разбудил шум воды. Я резко села и на автомате потянулась к телефону. Неужели будильник не сработал?!
Но нет, до звонка оставалось еще десять минут, так что это не я засоня, а Малкин – ранняя пташка.
Звуки стихли, а через несколько секунд на пороге нарисовался до отвращения бодрый и спокойный Александр Сергеевич.
– Доброе утро, Ульяна Михайловна.
В этом “Ульяна Михайловна” было столько официоза и предупреждения о том, что надо соблюдать дистанцию, что мне поневоле захотелось вытянуться в струнку. Не дожидаясь ответа, Малкин прошествовал мимо, обдавая свежим запахом своего чертового чрезвычайно вкусного одеколона. Громко хлопнувшая за его спиной дверь малость меня отрезвила, и я на выдохе с нажимом провела ладонями по лицу, а после усилием воли соскребла тельце с кровати и отправила в душ.
Когда я уже одетая и готовая к свершениям вновь появилась в гостинной, то мужчина отложил планшет, в котором что-то писал до моего прихода, пружинисто поднялся и сообщил:
– Позавтракаем вместе с Максом внизу.
– Как скажете, – я повела плечами, стараясь изобразить на лице все возможное рвение и готовность следовать куда угодно за нашей звездой и приносимыми им деньгами.
На удивление, Макс даже не опоздал к назначенному часу, но уже через несколько минут после его появления я буквально всеми фибрами души ощутила, что “наше все” не в настроении.
