Галстук для моли - страница 41

Слушавший все это Старовойтов тихо офигевал от перспектив, да и Малкин задумчиво почесывал затылок.

– Что ж, – наконец выдал он. – В конце концов, своего мы добились. Контракт с нами подпишут, а значит, надо радоваться.

Я же была в смешанных чувствах. Как-то раньше я более романтизировала процесс создания фильмов, а тем более подбора актеров. В моем понимании играть должны талантливые, а по факту могут все, если есть деньги. И еще диктовать условия.

Радовало хотя бы то, что Индира оказалась на нашей стороне и всячески теперь опекала Старовойтова на съемочной площадке. Я даже на секунду засомневалась, не хочет ли она отбить у Малкина его должность и стать агентом Макса, потому что ее приказы даже без рупора были слышны на всю площадку:

– Где рабы с опахалами? Почему они не здесь? Фараона нужно обмахивать интенсивнее!

– Так сейчас же нет съемок, – возразил ей кто-то из съемочной бригады, на что получил шипение сродни змеиному и указание не лезть, куда не просят.

В результате Макс обзавелся личным вентилятором, а заодно и цербером в лице Индиры.

К моменту, когда Малкин и Фельдман составляли контракт, я несколько раз пыталась пробиться к Старовойтову на предмет просто поговорить, ну и, мало ли, поддержать морально. Но каждый раз я сталкивалась с пристальным и уничтожающим взглядом Индиры, от которого хотелось поскорее сбежать подальше.

– Мне кажется, мы его теряем, – пожаловалась я Малкину, когда тот закончил с документами. – Эта девица точно ненормальная.

– Спокойнее, – потирая переносицу, ответил шеф. – Я уже навел справки. Все в порядке. Индира – единственная дочь одного очень уважаемого и богатого человека. Красивая, в целом сообразительная особа, училась в Нью-Йорке. Одна беда – избалованная. Роль в фильме ей пообещал папаша взамен на то, что после она наконец возьмется за ум, выйдет замуж за другого уважаемого человека и станет примерной женой. Так что все эти выкрутасы, которые мы видим, скорее, банкет напоследок, перед началом серьезной семейной жизни.

– М-да уж. Не наелся, не налижешься, – вспомнилась мне старая пословица, хотя на Индиру я теперь взглянула новым взглядом.

Красивая, еще и с престижным образованием, вряд ли ей хотелось запирать себя в семейной жизни и всеми вытекающими из нее обязательствами, особенно если речь шла о том понимании семьи, которое мне описывал Фельдман.

Скучно, хоть и правильно.

Глава 22

К Максу я так и не попала, как ни старалась. Александр Сергеевич, дав мне несколько распоряжений, заперся с телефоном в выделенном Старовойтову автобусе. И вот, стоя посреди шумной толпы, хаотично передвигающейся туда-сюда съемочной бригады, я вдруг почувствовала себя потерянной. Не зная, куда можно приткнуться в этом безобразии, оглянулась по сторонам и… увидела Давида. Он приближался со спины. Улыбаясь, снял солнечные очки и водрузил их наверх, чтобы встретиться со мною взглядами, что называется “в открытую”.

– Ульяна, – Давид протянул руку и мимолетно коснулся моего плеча, после чего качнул головой в сторону: – Прогуляемся?

– С удовольствием.

– Устала? Ничего, что я на “ты”? – просто спросил он, предлагая мне опереться на его руку. Я не ответила, только неопределенно повела плечами и улыбнулась. Честно говоря, говорить вообще не хотелось. В тот момент я мечтала о снегопаде и ярко представляла, как томно оседают снежинки на мою разгоряченную кожу. А потом от нее идет пар…

– Пойдем, я покажу тебе, где можно отдохнуть, – словно прочитав мои мысли, заговорил продюсер, сам укладывая мою руку на свой согнутый локоть. – Представляю, что делает эта жара с твоим телом.

“И с мозгом”, – мысленно добавила я, чувствуя, как закипает в голове серое вещество, превращаясь в кашу.

Продолжая вымученно улыбаться, поползла за Давидом.

Жара изводила. Бросив последний взгляд в сторону импровизированной площадки для съемок, нашла взглядом Макса-фараона. Захотелось оттолкнуть звезду с кресла, отнять тюрбан и занять его место, приказав “рабам” продолжать работать опахалами. И плевать на репутацию, работу и все остальное.

А еще отчего-то задевало, что начальник не подумал обо мне, единолично скрывшись в тени. Стоило замаячить перед носом контракту, он забыл обо всем на свете, снова превратившись в железного карьериста с единственной мыслью: работа превыше всего.

Пока я мысленно ругала Старовойтова, Малкина и, почему-то, маму, пожелавшую мне встретить кашерного мужика, мы с Давидом обогнули бесконечные ряды автобусов и, к несказанному удивлению, вышли к огромному шатру.

– Входи, – предложил Фельдман, хитро улыбаясь и откидывая широкий полог, – если не боишься остаться со мной наедине.

О, бедный наивный мужчина!

В пятидесяти градусную жару я боялась только одного: остаться без тени над головой еще на пять минут. А уж красавчик, явно проявляющий ко мне интерес, пугал в последнюю очередь. Но, помня о том, каких девушек предпочитал мой спутник, я проявила железную волю, задержавшись на пороге. Потрепыхав ресницами, придала лицу всю возможную в такой ситуации одухотворенность и проговорила:

– Мы уже гуляли вдвоем, и ты не оставил мне поводов бояться. Но, возможно, я что-то упустила?

Давненько я не кокетничала. Или вообще никогда? Впрочем, Давид моей неопытности в этом деле не понял, приняв наивный вид за чистую монету.

– Нет, ты сказала все верно, – польщенно ответил он. – Я последний, кого здесь стоит опасаться. И, повторюсь, мне радостно снова видеть тебя.