Галстук для моли - страница 54
Но залипал я на Рыбкину. Простую, временами нелепую и абсолютно не умеющую держать язык за зубами, когда это нужно.
– А правда, что вы водили Сару в музей? – неожиданно спросила она.
Долгие секунды ушли на то, чтобы понять, о какой Саре и музее вообще речь.
Действительно, было дело. Я вспомнил ту прогулку, в которой мне буквально навязали девушку в потенциальные невесты, и мое раздражение на весь мир. Мне не хотелось портить отношения с Фельдманами и пришлось вести ее хоть куда-то. Исторический музей показался идеальным, кто ж знал, что Сара рассчитывала на более романтическое знакомство?
Хотя вру. В глубине души я прекрасно это знал и сделал все с точностью наоборот.
– Водил, – наконец-то ответил я.
– А меня сводите? – Рыбкина проникновенно заглянула в глаза.
– Шутишь, что ли?
– Нет. Говорят, он похож на маленький Лувр. Мне правда-правда интересно. Давайте сходим вместо моря?
Захотелось ущипнуть себя. Уля мало того, что отказалась от выгула купальников, так еще уговаривала меня на музей.
– На Лувр он походит с огромной натяжкой. Так, издалека пирамидой, да и смотреть там особо нечего, – честно признался я, вспоминая множество крошечных глиняных фигурок на витринах. – Если хочешь экскурсию, тут есть куча других мест.
Наскоро вбив запрос в гугле, я выдал подчиненной:
– Картинная галерея, пустынная обсерватория ночью, музей эротики… – на экране возникла впечатляющая комната в духе пятидесяти оттенков серого. – Но туда мы точно не пойдем.
– Что за обсерватория? – мигом заинтересовалась Рыба моей мечты.
В следующие пять минут мы наскоро изучили краткую программу – двадцать минут езды от Эйлата, экскурсовод с телескопом, а еще возможность полежать на покрывалах и полюбоваться чистейшим небом.
Я по глазам видел, как загорелась этой идеей Рыбкина, мне и самому она неожиданно пришлась по вкусу.
– Хорошо, поедем туда, – без уговоров утвердил я. – Надеюсь, мы там не уснем от скуки.
***
Я никогда не воспринимал работу, как рутину. Скорее, наоборот, ловил определенный кайф от того, что ее было много, она занимала все мое время, а главное, не кончалась.
Никогда, кроме сегодня.
Мысленно на всех встречах я был уже в той пустыне и любовался звездами. Ожидание этого было сродни сочельнику перед Рождеством. Будто я снова мальчишка и вот-вот произойдет чудо, главное дотерпеть.
Поэтому когда настал вечерний час, мою душу словно в той поговорке: вначале развернули, а сворачивать не спешили.
Выезд в пустыню был запланирован на одиннадцать, я уже успел созвониться с человеком, который занимался так называемой экскурсией в космос. Этан Шварц уже по телефону показался мне приятным, он с пониманием меня выслушал, правда, говорил только на английском и иврите. Он предупредил, что ночью в пустыне не так уж тепло, как может показаться, поэтому будет хорошо, если мы будем в подходящей одежде. Покрывалами же он нас обеспечит.
Сообщить эти новости Рыбкиной я решил лично. Пройдя до ее номера, постучал в двери. Она открыла довольно быстро, словно все это время стояла рядом с дверью и ждала меня. faad6
Только сейчас я запоздало сообразил, что она могла бы оказаться в ванной или собираться, примеряя не очень многочисленные наряды. Но Уля не выглядела всклокоченной или застигнутой врасплох, скорее, несколько растерянной.
– Только не говорите, что все отменилось, – воззрившись на меня, попросила она.
– Нет. Просто пришел сообщить, что одеться лучше потеплее.
Она рассеянно кивнула, а я совершенно неосознанно заглянул ей за спину. Там маячила часть кровати, на которой распахнутой лежала вчерашняя тетрадка.
Хм. Вот же Рыбкина. Нашла время стихи писать. Но, видимо, музе не прикажешь. Я знал об этом не понаслышке, работая с творческими на всю голову людьми уже не один год.
– Спасибо, – поблагодарила она, а я поспешил уйти, чтобы не мешать ей собираться.
Уверен, женщинам это важно.
***
Глава 29
/Ульяна/
“Дорогой дневник, знаю, что самое правильное будет избавиться от тебя прямо сейчас.
Сжечь, утопить или съесть все твои страницы.
Но у меня просто рука не поднимается, и вдобавок теперь я действительно ломаю голову, как мне сочинить стих про “цветок и камень” и вклеить его на первую страницу…”
Со вздохом я отложила тетрадку в сторону и потянулась к телефону обслуживания номеров. Где-то когда-то вычитала, что кофе помогает вдохновению, да и в любом случае на ночной экскурсии он мне не повредит.
Спустя минуты две в дверь постучались, пораженная скоростью, я метнулась открывать и встретила на пороге Малкина. Вышло неожиданно. Так, что даже опешила.
А после того, как он ушел, в очередной раз поняла, насколько близок был Штирлиц к провалу.
Тетрадка опять валялась на видном месте, и если бы босс напросился в гости, мне, не дай бог, могло не повезти окончательно.
Я живо представила, как шеф ставит посреди комнаты стульчик, заставляет меня встать на него, сам садится, подобно деду Морозу, на край кровати и повелительно выдает:
– Ну, рассказывай стишок, девочка Ульяна. Когда же я ничего даже ни вякну, тяжело вздохнет, засунет свой нос в тетрадку сам, а после принесет мыло, веревку (благо, о стульчике позаботился заранее) и повесит меня на люстре.
Тряхнув головой, я прогнала безрадостную картину из мыслей, взяла злополучную тетрадку и потащила в туалет.
