Котобар «Депрессняк» - страница 57

Оторвав ладони от лица, удивленно посмотрела на Джона, потому что больше не видела смысла ему меня утешать.

Все ведь уже закончилось.

Фенита ля комедия.

Он проиграл спор, Беня выиграл котенка.

– Зачем гулять? – спросила я.

– Что за глупый вопрос, – улыбнулся байкер. – Гуляют ведь не с целью, а просто так. Да и ты сама же сказала, что собралась увольняться. Так что можешь смело прогулять последний рабочий день без зазрения совести.

В этот миг я задумалась над тем, что работник с меня и вправду вышел никакой. С протежированием от обоих владельцев бара я прогуливала непозволительно часто, поэтому от еще одного самого последнего раза уж точно ничего не будет.

Подобие улыбки само возникло на моем лице.

– А пошли, – произнесла я, поднимаясь с лавки.

Из бара мы вышли вместе с Роу, я проследила за его задумчивым взглядом в сторону припаркованного байка, а после он сам махнул на него рукой:

– Давай пешком, – предложил байкер, и я молчаливо согласилась.

Бывают дни, когда сырость Лондона лучшее лекарство от хандры.

И просто бродить по его улицам со стаканчиком горячего какао идеальная терапия от грусти.

– Значит, Бенедикт, тебя обидел? – наконец, нарушил молчание Джон.

– Угу, – буркнула я, прикрываясь каппучинкой от его взгляда. – Запал в душу, лишил сна, истрепал все нервы…

Я перечисляла все эти «прегрешения» Осборна и понимала, что не сильно и вру. К моему огромному сожалению, хоть компания на прогулке с Роу была очень теплой, но я бы хотела видеть сейчас вместо байкера – ледышку Вейдера.

Вот почему мы – девушки, иногда такие глупые?

– Кстати, как там Тина? – я решила перевести тему, чтобы не ковырять свою рану еще больше. – Вы ужились?

Джон замялся и болезненно потер скулу, на которой только сейчас я заметила небольшой синяк.

Она его побила, что ли?

– Мы-то ужились, – начал он. – Но ее муж оказался против.

От такого поворота события я оказалась немного в шоке. Округлив взгляд, я затребовала подробностей. И когда Роу вывалил все наружу, я поняла, что не только у одной меня в мыслях черти плясали, у Джона в голове были свои тараканьи бега:

– Меня пугает то, с какой легкостью она и ее сын вошли в мою холостяцкую жизнь, – поделился он, словно я его лучший приятель. – Даже кошки и те… Хотя, кажется, об этом я уже говорил.

Он неожиданно замолчал и почему-то решил, что дальше можно не рассказывать.

Джон подошел к перилам мостика, через который мы переходили, оперся на них и глядя в воду продолжил:

– Я чувствую себя котом, который всю жизнь прожил так, как он хочет на улице, но тут его подобрали и принесли в теплый дом. Вкусно кормят, обстановка уютная, и даже… Нет. За ушком конечно Тина меня не чешет. Но ощущение какой-то ментальной ласки присутствует. Просто я помню, как было раньше, и то что сейчас мне кажется одновременно неправильным и в то же время, мне теперь не хочется ничего менять.

– Выходит, ты запутался, – резюмировала я, пристраиваясь у перил рядом и заглядывая в темные воды мутного канала Темзы. – И начал что-то чувствовать к Тине.

– Я? Нет. Совершенно!

– А я думаю – да. Потому что ты не похож на того. кто мириться с тем, кто его не устраивает, – тут я решила немного раскрыть тайну, потому что чувствовала свою ответственность за то, что произошло у Джона. – Когда я придумала, чтобы ты помог Тине, даже не рассчитывала, что сможешь продержаться с ней так долго. А тем более еще с ребенком, была уверена, что выпроводишь их в итоге всеми правдами и неправдами за порог, предварительно решив их жилищный вопрос как-то иначе. Но видишь, вместо этого уже спустил ее мужа с лестницы.

– Это другое, – все еще сопротивлялся Роу. – Этот Эдгар бесцеремонно вломился в мою квартиру и смел угрожать. Я не мог поступить иначе.

– Мог, – покачала я головой, прекрасно понимая, что человек спорящий на кошку, вполне мог додуматься и не до такой жести. – Если бы тебя не устраивало пребывание Тины и Сэма в доме, ты бы отдал их Эдгару. А раз не сделал этого, значит, посчитал их членами своей зоны комфорта.

Роу не ответил. Вместо этого поднял с мостовой камешек и с размаха бросил в воду.

– Напомни, на кого ты там учишься? Не на психолога случайно? – наконец, спросил он.

– Экономиста, – покачала головой я, на что Джон усмехнулся.

– Надо же, почти как я и Бенедикт, в свое время.

При упоминании Осборна я помрачнела. За разговором о проблемах байкера я почти забыла об аристократичной зануде.

– Упс, прости, – верно истолковав мою мину, извинился мужчина, а я посмотрела на него так, словно прибить хотела.

Если бы не дурацкий спор на Нибелунга, ничего бы вовсе не произошло.

В этот момент в сумке особенно пронзительно тренькнул телефон. Пришлось лезть, смотреть кто же там, что написал, но стоило взглянуть на экран и я едва не выпустила аппарат из рук.

– Эй, тебе плохо? – Роу обеспокоенно пытался заглянуть мне в лицо. – Ты побледнела, как смерть.

Я подняла на мужчину глаза, и сама не поняла, почему вижу Роу так расплывчато. Просто пелена слез застилала взгляд, а на душе было так противно, что я действительно стала ощущать себя самым ничтожным человеком во всей вселенной.

– А купи мне торт. Большой, шоколадный, чтобы есть его ложкой прямо из середины, – неожиданно для себя самой произнесла я, понимая, что только львиная доля сладкого может заглушить вкус противной горечи на языке. – Хотя нет, пошли вон в то кафе. Я сама все куплю!

Скрипнув зубами и не дожидаясь реакции собеседника, я зашагала к пафосной кондитерской, которая всегда славилась заоблачными ценами.