Стон и шепот - страница 61
Мои брови взметнулись вверх. Он это серьезно сейчас? Впрочем, если напрячь память, то ничего сложного. Их было не столь много, чтобы не запомнить имен, все же гулящим налево и направо я бы себя не назвал. Катерина из финансового, Марина на выставке во Франции, Добрынина и Варвара.
– И фройляйн Демина? – уточнил немец.
– Да, но ее точно вычеркивайте.
– Нельзя пренебрегать данными.
– Вычеркивайте, говорю, – повысил голос, при этом не собираясь объяснять немцу свою полную уверенность в девушке. Во-первых, девственница, во-вторых… что во-вторых, я не знал, но в ее непричастности был уверен на все двести процентов.
Еве просто не было резона меня подставлять, слишком случайная переменная в моей жизни, чтобы обвинить девушку.
– Мы постараемся проверить всех, – заверил Дитрих и замолк. В тот же момент его мобильный затрезвонил еще раз. Вчитавшись в пришедшее сообщение, немец нахмурился, а после поднял на меня тяжелый взгляд. – Клаус спрашивает, насколько далеко он может заходить в своем расследовании?
Я удивленно вскинул брови:
– А есть границы?
– Границы есть всегда, – пояснил Витгенштайн. – В процессе может выясниться много неприятных вещей про весьма могущественных людей, в духе тех фотографий, что вам были предоставлены. И здесь два выхода.
– Каких, интересно?
– Вот потому я и задаю вам вопрос о границах. Если вскроется что-нибудь ужасающее, договариваться по-хорошему или же идти до конца?
Он хищно сощурился, впервые став похожим на Клауса в своей суровости, и я понял, что он ждет вполне определенного ответа.
– До конца. Только аккуратнее, не хочу, чтобы зацепило невиновных людей.
– Понял вас, – удовлетворенно ответил немец. – Сделаем все, что будет в наших силах.
* * *
За сутки до…
Немцы любят чистоту, порядок и организованность, а Клаус Сайн-Витгенштайн был ярким представителем своей нации. Особенно он не любил лишних людей и прочие раздражающие факторы. Наверное, именно поэтому в своих путешествиях детектив предпочитал снимать квартиры, а не останавливаться в отелях.
Как и у всякого педанта и аккуратиста, у Клауса были свои ритуалы. На определенном рубеже расследования, когда фактов уже было предостаточно, но общая картина складываться не торопилась, он заваривал зеленый чай стоимостью в несколько сотен долларов за сто грамм и… думал.
Раньше вместо чая был кофе и сигары, но пафос со временем приедается.
В данный момент господин Сайн-Витгенштайн стоял у панорамных окон своей квартиры и задумчиво смотрел на журнальный столик, заваленный фотографиями, распечатками и обрывками записей. На стене висела такая же карта-схема с именами людей, данными по ним и примечаниями на немецком в скобках. В центре этой паутины была фотография Руслана Коршунова, к которому и тянулись цепкие нити-лапы от остальных участников этой авантюры-ловушки.
– Итак… – Немец отбросил с высокого лба светлую прядь волос и с прищуром посмотрел на изображение клиента. – Будем честны и откровенны: вы в полной жопе, Руслан Михайлович.
Жопа была эффектная и даже вызывающая восхищение, так как над проработкой таких великолепных форм явно работали и даже не один месяц. Крах господина Коршунова готовили любовно и неторопливо, учитывая каждую мелочь и позволяя жертве напоследок почувствовать себя охотником.
Клаус сделал глоток коллекционного чая и вновь пристально уставился на стенд. В центре Руслан, сверху наиболее важные фигуры расследования, сбоку эпизодичные, а внизу малозначительные, но мелькнувшие больше одного раза.
Длинные пальцы детектива подцепили одну из нитей, тянущихся к клиенту, и скользнули по ней выше, к изображению Влада Соколовского. Темной лошадки, с которой все началось. Все отзывались о парне, как о типичном развращенном представителе золотой молодежи, который думает лишь об удовольствиях и том, как потратить папины денежки… но если копнуть чуть глубже, то картина получалась совершенно иная.
Влад был на хорошем счету в университете и, к огромному удивлению Клауса, даже сдавал экзамены сам, а не путем взяток. То есть не дурак. Совсем не дурак.
Двадцать четыре года, из которых он несколько лет работал под началом отца в одной из его головных компаний, а год назад его перевели в дочернюю… которую Влад эффектно, как по нотам, развалил за полгода и старательно пытался впарить Руслану Коршунову, играя при этом малолетнего придурка.
И что самое интересное, выгорело! Коршунов, самая хищная птица российского бизнеса, повелся, как миленький.
Дальше клуб…
Который тоже начался с Влада, притом затаскивали туда Руслана всеми правдами и неправдами, даже посулив отдать столь желанную им компанию.
Но каким бы прошаренным товарищем не был младший Соколовский, организация клуба – явно не его рук дело. Согласно нарытой информации, это адово местечко существовало уже лет десять… В то время Владу было четырнадцать. То есть маловат для такой организации.
Клаус задумчиво постучал пальцами по стене в затейливом ритме Марсельезы, почти залпом допил чашку и достал телефон, сразу открыв одну из папочек, где была информация по бизнесу Соколовских.
Через полчаса еще более задумчивый немец все же нервно курил у окна.
За последние пять лет Соколовским-старшим было поглощено около десятка компаний, притом схема была до боли знакома – именно по ней действовали с Русланом. Подставляли под удар одну из дочерних фирм, а после изнутри расшатывали систему. Кого-то получалось добить такими методами, а вот остальных… кто в тюрьме, кто в гробу, кто в психушке.
