Сладкое лето - страница 19
И где-то в этот момент — а может быть, на минуту раньше или позже — солнце наконец выбирается из-за горизонта целиком.
Да, пожалуй, это получше моего выпускного!
Может, дело в оргазме, но именно так выглядит рай: многоголосый щебет птиц, яркое золотое солнце на розовом небосводе, заливающее теплом и светом свежую, не запыленную еще нежно-зеленую листву, умиротворяющее тепло объятий мужчины со смеющимися глазами, растрепанными волосами и самыми сладкими на свете губами.
Макс прижимает меня к себе, потом критически оглядывает и замечает:
— Знаешь, ты слишком легкомысленно одета для четырех утра.
— Знаешь, а ты потрясающе наглый, — замечаю я.
— Знаю, — скалится он, но вздыхает, стаскивает с себя футболку и набрасывает на меня, с видимым сожалением размыкая объятия. — Трусами делиться не буду, не умоляй.
Футболка еще теплая и пахнет как он: имбирем, кардамоном и сексом. И доходит мне почти до колен, так что я чувствую себя вполне пристойно прикрытой. Те шортики, в которых я собиралась по клубам и то меньше закрывали бы.
Зато обнаженный торс Макса в лучах рассвета — о, что это за зрелище! Золотистый свет обливал его гладкую загорелую кожу, подчеркивал все выступающие мышцы на груди и животе, все идеальные перекатывающиеся мускулы на руках, которыми он опирался на крышу машины.
— Что там варится в твоей хорошенькой блондинистой головке? — поинтересовался Макс. — Ты так на меня смотришь, как будто готова съесть.
— Ты как будто облит карамелью. Знаешь, идеальной карамелью, не пережженной, хорошо перемешанной, золотистой и ровной. Где ты так загорел? К тому же — весь. Не помню у тебя незагорелых мест.
— О… — Макс рассмеялся. — У меня была очень жаркая зима. Карибы, яхты, танцы, ром, ну ты понимаешь…
Я понимаю. Пока мы тут месили черно-белый снег под ногами, заворачивались в пледы и включали обогреватели, один невозможный и наглый баловень судьбы жарился на солнце.
— А мозоли откуда? И шрамы?
— Ты когда-нибудь ходила на яхте? — Он мотнул головой, отбрасывая свои выгоревшие пряди с лица и прищурился, глядя на залитую утренним солнцем Москву так, будто вместо нее видел бирюзовую водную гладь Карибского моря. — Режешь ладони о просоленные канаты, когда парус рвет ветром, лечишь их морской водой, набрасываешь мокрую тяжелую петлю на кнехт, сдираешь мозоли и пачкаешь кровью белые от солнца и соли веревки… Лучшее обезболивающее — ром, лучшее снотворное — шоколадная красотка под боком, а хорошо бы две.
Лицо у него при этом было… мечтательное. Так и хотелось ехидно поинтересоваться, что ж он бросил такую роскошную жизнь и вернулся к нашим березкам.
— На кулаках шрамы тоже от канатов? — вместо этого фыркнула я.
— А, ну… Сама понимаешь, танцы, паруса, ром и красотки — еще не все удовольствия для мужчины, — почти не смутился Макс. — Если не разогнать кровь хорошей дракой, какая же это жизнь?
Что-то это выглядело слишком глянцево… И чем-то меня тревожило. Но он и сам выглядел глянцево — такой красавчик с искорками в глазах и идеальным прессом, бог секса и искатель приключений. Но вот же он — живой и настоящий. Поэтому я спросила совсем не то, что хотелось:
— Так ты хорошо танцуешь?
— Поймала… — рассмеялся Макс. — Да, я видел, как ты зажигала с тем мужиком на танцполе, и поверь мне… — он понизил голос. — Со мной тебе было бы намного веселее.
— Это обещание? — Я не удержалась и провела кончиками пальцев по его груди и животу, а потом еще и лизнула на всякий случай, проверить: вдруг он и правда облит карамелью.
Макс привлек меня к себе, и его рука тут же оказалась под футболкой. Он смотрел на меня сверху вниз, одновременно нежно и горячо, а то, что он при этом тискал мою задницу, несколько сбивало пафос момента.
— Конечно, это обещание, сахарная фея. Я хочу провести это лето с тобой. Хочу целовать тебя, облизывать твои соски со вкусом вишни, хочу танцевать с тобой так, чтобы танец становился сексом, хочу кататься с тобой по ночным улицам, хочу трахать тебя во всех позах и со всех сторон, пить ледяные коктейли из одного стакана, хочу оставлять на тебе засосы и укусы, пробовать твои десерты, смотреть, как ты ходишь передо мной голая, таскаться на вечеринки, в конце концов полить тебя шоколадом и облизать с ног до головы!
Он помолчал, нахмурился и добавил:
— Я упомянул про трахать?
— Вауууу! Да это просто признание в любви! — Пришлось лизнуть его гладкую карамельную грудь и прикусить сосок, чтобы не зазнавался. — Шикарное предложение, пожалуй, приму его.
Макс наклонился ко мне, чтобы поцеловать, но я придумала лучше: обняла его за шею, подпрыгнула и обхватила ногами за пояс. Он выпрямился, целуя меня, обводя острым языком мои губы, сплетая его с моим и обещая этим поцелуем все то, что только что наговорил в словах. Но поцелуем почему-то выходило намного убедительнее!
— Есть только одна мелочь, — успел он выдохнуть, оторвавшись от моих губ буквально на секунду, за мгновение перед тем, как атаковала его я. И только еще через пару минут еще более огненных поцелуев продолжил: — Это будет только одно лето.
— Мммм? — Я решила пока не терять времени даром и тщательно исследовать его на вкус в других местах. Шея и плечи тоже оказались карамельными, а на груди к вкусу добавлялся тот самый кардамон. Интересно, где у него имбирь, и где перец?
— Дело в том, что я осенью… кхм… вот тут полегче! — Он вздрогнул, когда я прикусила внутреннюю сторону его руки. — Если хочешь меня как следует поесть, я могу предоставить другую часть тела для этого.
