Сладкое лето - страница 29
— У тебя же богатые родители? — удивилась я. — Неужели не могли поддержать? Ну сколько там нужно было, пара миллионов, не больше?
— Ну… да.
Макс взял паузу и держал ее все время, пока выворачивал на проспект. И только там уже повернулся ко мне, снова лихо улыбаясь:
— Но мне намного прикольнее самому выруливать! Понимаешь, вроде как добился, а не получил в подарок. Совсем другие ощущения!
— У богатых свои причуды, — повторила я его же слова.
Мы свернули пару раз на неочевидные улочки и наконец притерлись к бордюру у маленького торгового центра, увешанного вывесками как новогодняя елка.
— Сиди тут, — скомандовал Макс. — Там что-то у арендодателя в жопе загорелось. Я разберусь, и сразу обратно. Не изнасилуй тут никого, пожалуйста, иначе мне придется его тоже изнасиловать из ревности. А ты останешься без сладкого.
Я осталась в машине, щелкнула кнопкой радио, и оно, как нарочно, запело мне про «Summertime Sadness». Ну вот опять. Как в Новый Год любят поставить Аббу с их печалью по разлитому шампанскому, так и летом надо обязательно всех расстроить тем, что расставание неизбежно. Выключила радио, сложила руки на груди и задумалась.
Интересно, а как история Макса про кофейни стыкуется с карибскими яхтами?
Причем я не могу сказать, что он где-то врет, — и загар у него вполне нездешний, хотя за июнь он успел подхватить и московский. Понятия не имею, как, мы же из постели не вылазим. И кофе… запах кофе в машине и разлитый имбирный сироп тоже вполне реальны. Что-то пропущено в его историях. Нюхом чую, а объяснить не могу.
Я же кондитер, а не аналитик… уже лет пять-шесть как.
Зато теперь я поняла, что не так в том десерте, что мы готовили. Молочный улун в муссе слишком нежный. Надо что-то поярче. Что-то про Макса и его безумные идеи. Например, кофейный мусс.
И тогда вместо эстрагона — прослойка мармелада из маракуйи, кисло-сладкая, взрывная и с претензией.
Вот теперь все в порядке.
«Прости, задерживаюсь. Собрание арендаторов. Пугают, что будут всех выгонять», — пришла смс на мой телефон.
Я откинулась на сиденье и задрала ноги на торпеду. Ну вот, выходит, придется все-таки поскучать.
Хотела уже было ответить, что иду искать ему замену, но от Макса прилетела следующая смс: «Пришли мне фотку своих ног».
Выглянула из окна и подозрительно осмотрела торговый центр. Он меня видит, что ли? Зачем ему на собрании мои ноги, пусть лучше делом занимается.
Пожала плечами и сделала фотку.
Отослала и получила в ответ кучу сердечек.
Ути-пути, какие мы романтичные на встрече с арендодателем!
«А теперь сожми свой сосок пальцами через ткань и сфоткай».
«Макс, у твоей машины нет тонировки, а стоит она рядом с переходом».
«Делай».
Должно быть, это очень, очень скучная встреча.
Впрочем, мне тоже нечем заняться, поэтому я минут пять изворачивалась так, чтобы свет закатного солнца лег на мою грудь так, что сосок отбрасывал длинную тень на тонкую ткань майки, и потом снимала с эффектом золотистого боке.
Фотография вышла очень художественной.
Дедушка лет семидесяти, аж застывший на переходе перед машиной, тоже оценил.
А вот Макс нет: «Теперь без футболки».
«Нет уж, сначала ты пришли мне аудио. Со звоном ремня и вжиканьем молнии».
«Я на переговорах».
«Отойди в туалет».
«Зачем тебе?»
«Буду трогать себя и думать о том, как ты меня трахнешь».
«Похотливая сучка».
Но через пять минут прилетело аудиосообщение. Прослушав его, я поняла, что никогда, никогда, никогда не удалю этот файл из телефона. У меня встали дыбом все волоски на коже, и захотелось покрепче сжать бедра, между которыми будто лопнул горячий шарик с водой.
Я задрала короткую футболку, зажала ее край в зубах и сделала снимок, захватив не только обнаженную грудь, но и прикушенный подол.
Хорошо, что дедушка уже ушел, а то не хотелось отвечать за его инфаркт.
«…и вот теперь мне абсолютно все равно, в полтора раза они поднимут аренду или в два…»
«Погоди, еще не все».
Я откинулась на кресле, раздвинула ноги, расстегнула шорты и запустила в них руку. И вот такую фоточку отправила Максу. Пусть хоть взорвется там на своих переговорах!
Мои пальцы, дотронувшиеся до раскрытой вульвы через тонкую ткань белья, пробудили во мне нимфоманку, так и недополучившую сегодня своего огня.
Лучше бы Максу вернуться поскорее.
Макс выкатился из здания злой и взъерошенный только минут через пятнадцать.
Бамц! — захлопнул дверцу машины с такой силой, что у любого автовладельца был бы инфаркт.
Шварк! — на заднее сиденье полетела папка с документами, щедро рассыпав распечатки по салону.
Он оглянулся по сторонам, проверяя, чем еще можно грохнуть, но больше ничего не было, кроме меня, а смотреть на меня Макс избегал. Он только сжимал челюсти так яростно, что я слышала скрип зубов, и невидяще пялился прямо перед собой.
Потом наконец перевел взгляд на меня, и я даже вздрогнула, настолько тяжелым он был.
Макс склонился в мою сторону, положил ладонь на мой затылок, жестко зафиксировав голову, чтобы я никуда не дернулась, и ворвался языком в мой рот. Сильно, яростно и властно, без игривости и жаркой жажды, обычно ему свойственных.
Я встретила его напор, ответно сплетаясь своим языком с его и вовлекая его в наш обычный поцелуй-игру с прикусываниями и исследованиями. И с каждой секундой этого противостояния, когда захватчика заманивают в крепость притворной покорностью, чтобы неожиданно напасть и тут же сдаться, Макс расслаблялся все больше и больше. Даже ладонь на затылке перестала изображать фиксирующие тиски, и пальцы нежно зарылись в мои волосы.
