Сладкое лето - страница 57
Мой сияющий, мой солнечный, мой летний.
Он встал из-за стола, покосившись на Диму, но тот сделал приглашающий жест.
Макс обошел его, приблизился ко мне и потянул за руку, поднимая со стула. Наклонился, взял мое лицо в ладони и очень нежно поцеловал:
— Когда-нибудь мечтала о том, чтобы выйти замуж за самого лучшего мужчину в мире?
Я засмеялась, закидывая руки ему на шею и целуя этого сумасшедшего невозможного солнечного мужчину.
Он, без сомнений, умеет задавать правильные вопросы.
— Неа, никогда, — помотала я головой.
— А придется! — строго сказал Макс.
Спать нас уложили в моей бывшей комнате. В гостевом домике шел ремонт, поэтому пришлось осквернить святилище выпорхнувшего птенца. Здесь все осталось как было, когда я уезжала, — учебники, армия шарнирных кукол, даже засохший букет от кого-то из тогдашних поклонников, добавивший жути. Я выкинула его в окно.
Приезжая в гости, я никогда не оставалась на ночь и никогда сюда не заходила. За это время деревянная кровать рассохлась, и когда мы с Максом, уже неистово целуясь, упали на нее, выдала такую симфонию скрипов, что мы на всякий случай замерли как были.
— Ого…
Макс попытался опереться на локоть — скрип был такой, как будто старая сосна пытается упасть кому-нибудь на голову.
Я потянулась за поцелуем — и прослушала музыкальное сопровождение этого действия.
— То есть помолвочный секс отменяется? — уточнил Макс. — Может, на полу?
— На первом этаже под нами родители, — вздохнула я. — Не то чтобы они не подозревают, что мы уже взрослые, но все-таки как-то неудобно. На полу будет еще слышнее.
— Но я все равно тебя хочу.
— Ты сексуальный террорист!
— А ты моя невеста, мне можно.
— Я еще не сказала да.
— Это было довольно предсказуемо.
— Ах ты…
— Тс-с-с-с… тише, кровать скрипит.
Он развернул меня к себе спиной, обнял и лизнул в шею. Где-то между моментом, когда я скинула сарафан, и моментом, когда его пальцы забрались под тонкую ткань трусиков, потерялась моя решимость провести эту ночь как приличная девочка.
Макс провел пальцами по лобку, сжал клитор и шепнул мне на ухо:
— Ни единого звука, поняла?
Я молча кивнула.
Он прижался ко мне сзади, и я почувствовала твердый член, упирающийся в меня. Неужели нельзя хотя бы вот так, потихонечку…
Но едва я подалась назад, кровать высказала все, что об этом думала.
Макс тихо рассмеялся мне на ухо:
— Нет, дорогая, сегодня мы на голодном пайке. Хотя кое-что для тебя я могу сделать.
В этот момент его пальцы чуть стиснули клитор, я почти вскрикнула.
— Тишшше… Ты же не хочешь разбудить родителей? Или мне надо было поставить тебя на колени и трахнуть в рот, как шлюшку, чтобы ты не могла издать ни звука?
Я выгнулась от волны дрожи, пробежавшей по моему телу, прижалась к нему, повернула голову для неудобного, неловкого, жадного поцелуя.
— Мы еще столько не попробовали… Я так и не слизал с тебя сливки и шоколад, так и не трахнул тебя в твою маленькую узкую задницу. Ни разу не пробовал вылизывать тебя, держа на весу. Ты ведь такая легенькая… хочу, чтобы ты кричала от моего языка. Вылизать тебя всю до последней капли, каждую складочку, чтобы ты вжимала мою голову себе между ног, чтобы теряла сознание от пятого оргазма.
Между ног у меня пылало, и пальцы Макса только разжигали пожар, а его член дразнил тем, как он вжимался в мою задницу.
Я не выдержала и одним движением, породившим короткую, но весьма громкую лавину скрипа, развернулась к нему лицом и обняла ладонью затвердевший ствол.
— Тогда и моя очередь жаловаться, что я не попробовала приковать тебя наручниками к кровати и так долго отсасывать, прерываясь в последний момент и не давая кончить, чтобы ты стонал в голос, а я подводила бы тебя к краю и каждый раз отступала… И вот в тот самый момент, когда ты будешь уже на грани, я бы встала на коленях над твоим лицом и заставила бы трахнуть меня языком.
— Я бы кончил от одного этого зрелища, — моментально включился Макс в игру, и его пальцы, оставив клитор, медленно проникли в меня, так что не ахнуть стоило мне невероятных усилий.
Я провела ладонью по шелковой коже его члена, напряженного и твердого, размазала каплю смазки по головке, потеребила уздечку. Макс зашипел, но я цыкнула на него.
Мы мастурбировали друг другу и шептали самые грязные и непристойные фантазии, самые невероятные и жаркие, некоторые из которых заставляли нас замирать на секунду и долго смотреть друг на друга расширившимися зрачками. Хотелось сейчас же, немедленно это все воплотить, но у нас была только скрипучая кровать и наши руки.
И когда Макс стал часто дышать и толкаться бедрами в мою ладонь, а его член разбух и напрягся, и когда я перестала держать ритм и свела ноги, запирая пальцы Макса внутри себя, мы закрыли друг другу ладонями рты, вжались горячими телами друг в друга максимально плотно, чтобы погасить судороги, — оргазм накрыл нас одновременно, один на двоих, яростный и острый от распаленного воображения и невозможности его воплотить.
Это было томительно и жарко, и мы долго приходили в себя, все еще глядя друг другу в глаза. А потом Макс сказал:
— Я должен тебе признаться.
У меня сердце ухнуло куда-то в живот. Что еще?!
— Я влюбился сразу, как увидел тебя, солнечную и светлую, в том желтом платье. Ты стояла в саду, такая сияющая, весенняя. Если бы дьявол в тот момент предложил отдать десять лет за одну ночь с тобой, я бы подумал — в чем подвох? А когда ты стала отвечать на мои провокации и затевать свои, я совершенно потерял голову.
