Трансфер - страница 17

Это чувство, которое я скрываю, это глубоко укоренившееся чувство вины. Вину, которую, как я думал, что уже искоренил. Но эти чувства неуместны. Они не принадлежат ей. Нет. Они принадлежат кому-то другому. Той другой. Той, которой я никогда не помогал, никогда не спасал.

Мне нужно уйти. Исчезнуть и молиться, чтобы она никогда не обратилась ко мне.

Вместо этого мои слова предают мои мысли.

Я велел ей связаться со мной… снова.

Почему я это сделал? Потому что я дурак и был плохо подготовлен к этой встрече. Когда я столкнулся с ней в прошлый раз, мне показалось, будто вселенная играет со мной злую шутку. Прошло уже несколько недель с тех пор, как она была здесь, и так и не перезвонила мне. Я успокоился и уже почти смирился с этим.

Меня не приняли в расчет.

Я запускаю руки в волосы и тяну до боли.

Бл*!

Теперь я загубил к чертям все возможности. Теперь я не могу заставить себя уйти.

Почему она так сильно похожа на нее?

Она мое наказание?

Мое покаяние…

Глава 7
Ева

Прикусив свою нижнюю губу, жду, когда мама проснется. Я подтягиваю ноги к груди, обхватываю их руками и наблюдаю за ней. Она всегда была такой? Или было время, когда она была молодой и счастливой? Неужели смерть моего отца так на нее повлияла? Судьба мне тоже такое уготовила? Что, если смерть Ричарда станет для меня катализатором? Мне суждено стать такой же?

Я никогда не понимала свою мать. Легче было судить, чем сочувствовать ее бедам, но последние события будто открыли мне глаза. Теперь я знаю, как быстро страх может взять верх.

Протянув руку, я беру ее ладонь. Что сделало тебя такой, мама? Это должно быть нечто большее, чем просто смерть моего отца. Интересно, сможет ли она когда-нибудь сказать мне, что ее преследует. В ее глазах так много боли. Она отказывается говорить об аварии, в которую попал отец. Она отказывается что-либо объяснять. И я пока тоже не готова озвучить свои собственные страхи, мои кошмары, так как же я могу винить ее? Как я могу судить, если иду по той же темной и извилистой дороге?

Не могу.

Мысленно я возвращаюсь к доктору Монтгомери и тому, как он почти умолял обсудить с кем-нибудь проблемы, терзающие меня изнутри. Что-то было в его глазах, то, что заставило меня поверить, что, возможно, он знал, о чем говорил. Следы от усталости на его лице говорили о грусти, глубокой печали, и мне захотелось выяснить больше об этом человеке. Поговорить с ним. Узнать что-нибудь о нем.

Мягкий стон разлетается по палате, возвращая меня к реальности. Мышцы на лице моей матери дергаются, веки подрагивают. Когда ее глаза, наконец, открываются, она смотрит на меня непонимающе, как будто пытается понять, что она здесь делает.

— О, слава Богу, — кричу я.

Слезы, словно дождь, льются из моих глаз.

Я прижимаюсь к ней и плачу, в моем теле больше не осталось никаких эмоций. Рыдаю, словно очищаясь от всего этого, и едва могу приподнять свою голову. Но все же нахожу в себе силы и ищу ответы в маминых глазах. Почему мы здесь? Почему она делает это с собой?

— Что с тобой происходит, мама? — мои слова произнесены шепотом, и ее зрачки расширяются. — Почему ты делаешь это с собой? Ты убиваешь себя.

— Я не стою слез, — бормочет она. — Если бы ты знала, ты бы не плакала.

А потом ее веки закрываются. Ни ответов, ни разъяснений, ничего. Ещё больше путаницы — это все, что я получаю.

Проходят часы, но я ничего не помню. Я потеряна в моем собственном горе и беспокоюсь о ней, поэтому, когда вошедшая медсестра говорит мне, что время посещений вышло и всем пора отдыхать, я, наконец, всматриваюсь и замечаю, что город за окном окутан тьмой. Придет день, и моя мама будет в порядке. Или, по крайней мере, сегодня она в порядке. Кто знает, что принесет нам завтрашний день.

С нежностью целую ее в щеку, покидаю палату и еду домой. Я не задерживаюсь, чтобы поговорить с Сидни. Я слишком устала, и нет сил, чтобы решать какие бы ни было вопросы, которые она, возможно, хотела сегодня обсудить. Вместо этого я иду прямиком в душ и смываю грязь, которая покрывает мою кожу.

Я без сил, устала, полностью опустошена.

Капли теплой воды придают мне сил, хотя они могут только снаружи очистить меня, им не смыть печаль, которая до сих пор остается внутри меня.

Выбираюсь из душа, открытая дверь в комнату Сидни манит меня войти и рассказать обо всем, что произошло сегодня, но когда я заглядываю, вижу, что она спит, и я решаю ее не беспокоить. Вместо этого направляюсь в свою комнату и ложусь в кровать. Выпустив весь кислород их легких, я хватаю свою книгу и пытаюсь отвлечься от всех проблем, которые принес мне этот день.

*** 

Мое тело дергается вперед.

Мокрая от пота одежда прилипла к моим исхудавшим конечностям.

Опять этот запах.

Это всегда так. Запах, витающий в комнате, как будто я застреваю в ночном кошмаре.

Медь. Всегда медь.

Дверь с грохотом ударяется о стену, звук удара рикошетом разносится по комнате.

— Ты в порядке? — глаза Сидни светятся в темноте моей комнаты, когда она бросается к моей кровати.

— Я… Я не знаю.

Я вытираю влажные щеки тыльной стороной руки и откидываюсь на подушку.

Один и тот же сон.

Всегда тот же проклятый сон.

— Ты кричала так громко, что кровь стынет в жилах. Я так испугалась. Опять кошмар?