Трансфер - страница 40

У нее есть рубашка Ричарда.

— Откуда ты это взяла?

Мои слова резки. Смущение, гнев и предательство струятся в каждом слоге.

— Что «это»?

— Это, — я вытаскиваю рубашку. Доказательство ее лжи.

— О чем ты говоришь?

Сидни оборачивается, чтобы посмотреть на меня, и на ее лице отражается чувство вины.

— Это рубашка Ричарда, — огрызаюсь я.

Тишина. Она ничего не говорит, и меня это бесит.

— Эта рубашка его. Рубашка Ричарда. Я уверена. Я купила ее в подарок на его пятидесятилетие, три года назад.

— Это случилось до того, как мы с тобой познакомились, — ее руки безвольно повисают в воздухе. — За месяц до того, как я познакомилась с тобой и узнала тебя.

— Просто скажи это.

Я расхаживаю взад и вперед, мое тело не знает, что делать с нервными импульсами, проходящими через меня.

— Я спала с Ричардом. У нас был роман с Ричардом.

Все внутри меня замирает. Роман. Роман означает больше, чем один раз.

— Прежде чем ты начала работать в компании, мы были на корпоративной вечеринке, и одно привело к другому. Мы стали спать вместе. Никто не знал.

— Вы были с Ричардом?

У них были отношения?

— Это был просто секс.

Хотя она говорит, и я слышу ее слова, но как будто не понимаю, про что она говорит. Ничего из этого не имеет никакого смысла. Они были вместе более одного раза. Почему я не знаю об этом?

— Ты была с Ричардом. Моим Ричардом.

— Это было до тебя, и он порвал со мной, когда ты переехала.

— Он порвал?

Она кивает.

— Почему ты не сказала мне? Я не понимаю.

— Я просто не могла. А что я могла сказать? Привет, переезжай ко мне, но к твоему сведению, я спала со своим боссом, который, к тому же, друг вашей семьи. Мои отношения с Ричардом были чисто физическими. Просто секс, никаких обязательств, никаких обещаний, преданности и «они будут жить долго и счастливо».

— Он был больше, чем друг семьи, и ты это знаешь.

— Когда я попросила тебя быть моей соседкой, я не знала про это, к тому времени, как узнала, было слишком поздно. Я не хочу рисковать нашей дружбой. Мне жаль. Я не хотела расстроить тебя, но…

— Но что? Ты меня обманула.

— Я никогда не лгала тебе. Я просто умалчивала правду.

— Хорошо, пусть так, что делает ее ненамного лучше. Ты должна была сказать мне.

Я запускаю руки в свои волосы. Во мне бушует возмущение.

— Мне надо уйти.

— Мы можем поговорить об этом?

— Нет ничего, что ты могла бы мне сейчас сказать, и что я хотела бы услышать. Как бы мне не было противно, что ты спала с Ричардом — моим Ричардом — это было до того, как ты узнала меня, это я понимаю. Чего я не могу понять, так это почему ты никогда не говорила мне.

— Как я могла? Боже! — она стонет, уткнувшись лицом в руки, прежде чем продолжить. — Я была смущена. Не позволяй этому разрушить нашу дружбу, Ева. Пожалуйста. Ты для меня как сестра.

— Да, и я так думала…

Как только слова вылетают из моего рта, я понимаю, что лицемерю. Она спала со своим боссом, а я хочу своего психотерапевта, но понимание этого не отменяет боль, которую я ощущаю.

Мне нужно уйти. Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужен воздух.

Не оглядываясь, я хватаю свое пальто и выбегаю за двери. Я приветствую ветер, который мягко охлаждает румянец на щеках. Не знаю, куда иду или что мне делать.

Откуда ни возьмись, в кармане звонит телефон, и все мое тело вздрагивает, когда я вижу имя на экране. Престон Монтгомери. Вот черт. Что мне делать? Мне ответить на звонок? Мне это надо. Но что я скажу?

— Привет, — отвечаю я почти шепотом.

— Привет.

Я хочу извиниться за свое поведение и просто повесить трубку. Не могу говорить с ним сейчас. Не тогда, когда я на грани потери контроля и эмоционально разваливаюсь.

— Мне… я действительно сожалею о вчерашнем вечере, — запинаюсь я.

— Слушай, то, что случилось прошлым вечером, не должно повториться.

Неприятное ощущение проходит через мое тело. Мне не следует так рисковать, проще согласиться со всем и сделать это лучше всего по телефону.

— Да, я понимаю.

— Я был неправ, что сделал это. Я не хочу прекращать лечение, но если что-либо подобное повторится, я не смогу продолжать наши сеансы. Тебе придется найти другого психотерапевта.

Его голос холодный и профессиональный.

Это не Престон.

Сейчас со мной говорит доктор Монтгомери.

Я прикусываю губу и тщательно подбираю слова, чтобы голос не выдал мою боль.

— Я понимаю, и это больше не повторится. Я обещаю.

— Хорошо. Тогда увидимся на консультации на этой неделе.

Его холодный тон окончательно меня подавляет и выбивает из равновесия. Я начинаю безудержно рыдать в телефон.

— Ева, пожалуйста, не плачь. Я не хотел заставлять тебя плакать.

Рыдания выходят тяжелыми из-за рваных вдохов.

— Ш-ш-ш. Все нормально, ты в порядке. Пожалуйста, успокойся. Где ты?

— Что?

— Где. Ты. Сейчас. Находишься.

Его голос не оставляет места для спора.

— Рядом со своим домом.

— Нам нужно увидеться.

— Но ты только что сказал…

— Забудь, что я сказал. Сейчас это не важно. Мы должны увидеться.

— Я не могу, я выгляжу не лучшим образом.

— Меня это не волнует, и ты всегда отлично выглядишь. Увидимся через десять минут. Я живу на Тридцать пятой улице, между парком и Лексингтон 115.

Мой разум и сердце сбиты с толку. Понимаю, что не должна идти, но ни с кем другим я не хочу говорить об этом, только с Престоном.