Прежде чем мы стали чужими - страница 55
– Ну, вообще-то я переехал в эту квартиру только в прошлом году, когда вернулся в Нью-Йорк.
– А где ты жил до того?
– Я переехал в Верхний Вест-Сайд за пять лет до этого. Но потом на какое-то время уехал в Лос-Анджелес. А когда мы с Элизабет окончательно развелись, вернулся в Нью-Йорк. Это было примерно год назад. И теперь я снимаю лофт в Вустере.
Я внимательно следил за реакцией Грейс, но она только кивнула: «Ясно».
В темном баре Грейс выбрала маленький столик, повесила сумку на спинку стула и указала на музыкальный автомат в углу:
– Хочу выбрать песню. А то тут слишком тихо.
Казалось, ее настроение улучшилось. Я вспомнил, что она никогда не могла находиться в замкнутом помещении без музыки. На улице она спокойно прислушивалась к внешнему шуму, но в помещении ей всегда нужна была музыка.
– Можно я закажу тебе что-нибудь?
– Бокал красного вина, пожалуйста.
Мне постоянно приходилось одергивать себя, чтобы не зависать в воспоминаниях, а просто находиться здесь и сейчас. В конце концов, надо было о многом поговорить. Когда я вернулся с напитками, она сидела, поставив локти на стол и оперев голову на сложенные ладони.
– Ты тоже отлично выглядишь, Мэтт. Я еще раньше хотела тебе сказать. Ты вообще как будто не постарел.
– Спасибо.
– Мне нравятся длинные волосы, и вот, – она провела кончиками пальцев по моей бороде. Я закрыл глаза на секунду дольше, чем надо было бы. – Так ты был в Лос-Анджелесе?
Я пытался выровнять дыхание, чтобы не сорваться и не заплакать. В ее присутствии я полностью терял контроль над собой.
Монотонный мужской голос запел печальную песню.
– Кто это? – спросил я, отхлебывая пиво.
– Это «Нешнл». Мэтт, ты сказал, что хочешь поговорить, так давай поговорим. Ты уехал после развода в Лос-Анджелес – ты жил там с мамой? Как она? Я иногда вспоминаю о ней.
– Вообще-то я уехал еще до развода. Чтобы заботиться о маме. Она умерла, когда я был там.
Глаза Грейс наполнились слезами.
– О, Мэтт. Как мне жаль. Она была такой прекрасной женщиной.
Мне перехватило горло.
– Рак яичников. Элизабет считала, что Александр должен что-то сделать, но он был слишком занят делами фирмы. Моя мать умирала, а ее сыновья ссорились о том, кто должен заботиться о ней. Такая глупость. – Я отвернулся. – Мой брак все равно трещал по швам. Элизабет изо всех сил хотела забеременеть, а я был за тысячу миль, на другом конце страны. Думаю, подсознательно она считала, что я нарочно ее избегаю. А я думал, что она – эгоистка. Мы оба были хороши.
Она кивнула:
– А что потом?
– Пока я был в Лос-Анджелесе, ухаживая за умирающей мамой, Элизабет завела роман с моим приятелем и нашим коллегой Брэдом, он продюсер в Нэшнл Джиогрэфик. Восемь лет брака – пуффф! – я сделал жест руками, показывая, как наш брак взлетел на воздух.
– Восемь лет? Я думала…
– Что?
– Не важно. Мне правда очень жаль, Мэтт. Я не знаю, что тут сказать.
– Скажи мне одну вещь: почему ты ушла?
– Когда?
– Почему ты не оставила даже записки, когда уехала в Европу? Просто взяла и ушла.
Казалось, она не понимала.
– Что ты имеешь в виду? Я ждала. Ты мне не звонил.
– Нет, я и не мог. Я больше не мог никому звонить. Единственная, кому я мог звонить, была мама, потому что ей я звонил за ее счет. У меня кончились деньги. У нас сломалась машина, и мы застряли в деревне, а вокруг нас на тысячи миль были только тропические леса. Я думал, ты это понимала.
Она казалась потрясенной.
– А та статья в фотожурнале? В ней прямо говорилось, что тебя взяли в Нэшнл Джиогрэфик и после Южной Америки ты сразу собираешься ехать в Австралию.
– Когда? В девяносто седьмом?
– Ну да. – Она залпом опрокинула свой бокал вина. – Там было фото, как ты делаешь, ее фото, и говорилось, что вы с ней собираетесь на полгода в Австралию.
– Я даже никогда не видел статьи, о которой ты говоришь, так что не уверен, что ты имеешь в виду. Элизабет звала меня поехать в Австралию, но я отказался. Когда стажировка кончилась, я вернулся сюда, к тебе, но тебя уже не было.
– Нет, – затрясла она головой. – Я думала, ты едешь в Австралию. Поэтому я в конце концов вошла в оркестр Дэна.
Теперь я тоже качал головой:
– Нет, я не поехал ни в какую Австралию. Я вернулся сюда в конце августа. Я пытался дозвониться тебе перед выездом, но не мог пробиться. Я сразу пошел в Стариковский приют, думая найти тебя там. Когда тебя там не оказалось, я думал, ты переехала в общежитие аспирантов, и проверил там в регистратуре. Но мне сказали, что ты ушла из аспирантуры. На обратном пути я встретил в Стариковском приюте Дарью, и она сказала, что ты уехала с оркестром Порнсайка.
Грейс заплакала, тихо всхлипывая в ладони.
– Грейс, мне так жаль, – я вытащил салфетки из салфетницы на столе и дал ей. – Я был уверен, что это ты меня бросила. Я не знал, как тебя найти. Я даже отказался начинать работу в Нэшнл Джиогрэфик до тех пор, пока не найду тебя.
Она рассмеялась сквозь слезы:
– Черт побери. И все это время…
– Я знаю. Я несколько раз пытался тебя отыскать, но тебя просто нету в Сети. До сегодняшнего дня я не знал, что твоя фамилия теперь Портер.
Грейс была практически в истерике.
– Мэтт, я же вышла замуж за Порнсайка. А он сменил фамилию на Портер.
– О. – Мое сердце практически разорвалось.
– Не сразу. Я ждала почти пять лет. Теперь он умер. Ты знаешь об этом, да?
– Нет. Откуда я мог узнать?
– Я тебе писала.
– Что?
Элизабет. Оказывается, она так и не сказала мне всей правды. Казалось, я провалился в какую-то другую вселенную, где Грейс продолжала любить меня, и это я ее бросил. Все эти годы, которые я провел в тоске по ней, – она пыталась меня разыскать.
