На предельных скоростях - страница 104
Когда волнение, вперемешку с радостными криками, чуть улеглось, мы вновь возвращаемся к прерванному разговору:
- Ребят, ну и кашу вы заварили, пытаясь меня спасти, вот вам спокойно не живется. Я давно понял, что Чех меня подставил, и эту гонку мне просто так не выиграть.
- Как давно? – недоверчиво спрашивает Лера, сверля Раша своим фирменным рентгеновским взглядом.
- Ну, как сказать… Когда Миха пришла и все мне рассказала, а это уже два дня, так что давно-о.
- Да уж, ты у нас супер-проницательный, - смеются ребята, и даже я не могу сдержать улыбки на волне всеобщего веселья.
- Так это ты устранил неполадки? – спрашивает Макс недоверчиво.
- Угу, мне нужно было рискнуть - все или ничего.
- И у тебя получилось. Это была самая крышесносная гонка вслепую из всех, что я видел. Весь Перекресток гудел еще несколько дней, обсуждая подробности. Но, блин, лучше такого больше не повторять, я чуть не поседел, пока вы гнали по трассе, - признается Макс, и я только сейчас понимаю, как же волновались за нас ребята на протяжении всей гонки.
Повисшая после признания тишина недвусмысленно дает понять, что разговор исчерпан. Это позже мы обговорим и обсудим все произошедшее еще не раз, а сейчас всем нужно время. Прийти в себя, обдумать и переварить случившееся, навалившееся скопом да еще, как это часто бывает, так не вовремя.
Лера уводит Макса обедать, грозя позже прийти с бульоном для больного, и мы, получив пусть небольшую, но передышку, наконец-то, остаемся одни.
Опускаюсь на край кровати, инстинктивно пытаясь быть как можно ближе к Рашу, коснуться его, чтобы еще раз убедиться – это не сон, все происходит на самом деле. Вот он, живой, в сознании, чего же мне еще желать?
Кажется, будто все мечты разом сбылись.
Раш поворачивается, морщась от боли, пытаясь освободить мне как можно больше места рядом с собой. Я знаю, насколько тяжело ему дается каждое движение, знаю все раны и ушибы на теле, буквально чувствуя его боль. Поэтому просто цепляюсь за любимого, словно боюсь, что он вот-вот исчезнет, снова ускользнет, оставив меня совершенно одну. Целую небритую щеку, губы, подбородок, прижимая его голову ближе, страшась обнять по-настоящему и сделать ненароком больно.
Раш с большим трудом поднимает руку, горячая ладонь касается моей щеки, и я вижу, сколько усилий ему приходится приложить, чтобы совершить это простое действие. Знаю, что его ребра туго перемотаны, и каждое движение доставляет нестерпимую боль, ведь у врача было подозрение на трещины в этих самых ребрах. Теперь-то я заставлю Раша дойти до больницы и сделать рентген.
Но даже несмотря на невыносимую боль, он все равно не убирает руку от моего лица, продолжая едва уловимым движением пальцев гладить щеку.
И в этот самый миг становится так тепло и спокойно. После стольких дней ужаса и волнений, мы наконец-то рядом, вместе.
Просто лежим, наслаждаясь молчанием и окружающей нас тишиной.
Лежим и смотрим друг на друга, будто не виделись целую вечность. Чувствую, как по щекам текут слезы, не могу спокойно смотреть на худое, осунувшееся лицо Раша, на ужасные кровоподтеки, что проступили на скуле и челюсти.
Боже, сколько же ему пришлось вытерпеть за последние полтора года?!
Каждый раз, как только он вставал на ноги, его настигал новый удар, еще сильнее прежнего. Но он каждый раз поднимался, и в этот раз поднимется, ведь я буду рядом, а вместе мы справимся.
Глажу его несуразную, бритую макушку, чувствуя, как отрастающие волосы щекочут ладонь. Татуировка эта нелепая, узор, поднимающийся от шеи, вверх. Кто вообще в здравом уме будет «набивать» себе голову?!
Хочется смеяться и плакать одновременно, наверно, это просто сдают нервы, но мне уже все-равно.
- Не реви, отрастут, буду снова у тебя красавчиком, - подкалывает Раш, прижимая меня ближе к себе. - И чего, спрашивается, такую сырость развела?
- Малолетка, что с меня возьмешь, - улыбаюсь сквозь слезы, не в силах промолчать в ответ.
Боже, как же я об этом мечтала!
Какое же это счастье: просто слышать голос, смотреть в любимые глаза.
Как же, оказывается, мне мало нужно в этой жизни.
- Эй, ты поосторожнее, вздумала еще тут мою женщину обзывать, - грозит Раш, а сам улыбается, рассматривая меня так пристально, будто видит впервые.
- Даже так? - удивленно приподнимаю брови, не ожидая подобного ответа на свою реплику.
- Угу.
- Это когда же произошли такие перемены?
- А тогда же, когда ты начала катать как заправский гонщик.
- Так это было обязательным условием, чтобы стать женщиной твоей мечты? Черт, я должна была догадаться, – отшучиваюсь, хоть подсознательно и понимаю, что избежать объяснений не удастся.
- Ничего не хочешь мне рассказать?
- Что именно? – пытаюсь изобразить самое невинное выражение лица, чувствуя, что надвигается буря.
- Михаль!
- Ладно, ладно, расскажу! Во время поездки в Майами Макс действительно сделал мне подарок ко дню рождения. Но это был не тату-мастер, как ты подумал, а учитель.
- Ты училась ездить на мотоцикле?! Без меня?! – по ошарашенному выражению лица я понимаю, что эта мысль просто не укладывается в голове Раша. Мне кажется, он вообще сомневается, что кто-то кроме него умеет по-настоящему ездить на мотоциклах.
- Да, училась.
- Но зачем?
