Чувство Магдалины - страница 16
– Я прошу вас не оскорблять Машу, уважаемая. И я тоже ничего плохого вам не сделал, чтобы подозревать мня в подобной низости.
– Ну, не сделал, так сделаешь, какая разница! Все вы тут одним миром мазаны, сволочи… Знаю я таких, как вы! Повидала на своем бабьем веку!
– Мне очень жаль, мадам, что ваша женская биография претерпела горестный опыт мужского обмана и вероломства, но зачем же проецировать его на других… – проговорил Лео.
– Что-о-о? – яростно пропела Маргарита и втянула в себя воздух, всхрапнув при этом, как взнузданная лошадь. – Что ты сказал, повтори?!
– Разве я вас чем-то обидел, мадам?
– А разве нет? Да я тебя самого так сейчас спроецирую, что мало не покажется! Понял?
– Понял, – в высшей степени покладисто кивнул Лео и только что не поклонился. – Осознаю. Прошу вас, не будем больше спорить… Простите великодушно, если обидел. Тем более времени на выяснение отношений у нас совсем не осталось. Отдайте Машин паспорт, пожалуйста. Она действительно совершеннолетняя, и вы не можете ей приказывать. Она сама приняла решение ехать со мной, и вам придется считаться с этим решением, как бы ни хотелось иного.
– Ага, сама! Да что она может, сама? Это ты небось уговорил девку! Наплел ей всякого про красивую жизнь, навешал лапшу на уши! Я уж поняла, как складно ты говорить умеешь, как по писаному читаешь! Понятно, что она рот открыла, слушает тебя, как батюшку на проповеди! Ну, наговоришься, натешишься ее глупостью… А дальше-то что? Нам с отцом потом расхлебывать? Нет уж, дорогой, не выйдет! Не на ту напал!
Дед Иван, Антон и Платон сидели молча за столом, напряженно вслушиваясь в этот скандальный диалог. Потом дед не выдержал, успел проговорить в короткую паузу:
– Леонка, отступись! Прошу тебя, отступись, ей-богу…
И никто не слышал, как Маша, умоляюще глянув на отца и сглотнув слезы, прошептала тихо:
– Папочка, прошу тебя… Ну, пожалуйста, папочка…
Видимо, Павлуша услышал что-то в голосе дочери, что заставило его моргнуть и виновато улыбнуться, и прошептать в ответ также тихо:
– Ладно, идем…
И уже громче добавил:
– Надо ведь вещи какие собрать. Не в шортах же тебе ехать…
И решительно шагнул в сторону калитки. Маша радостно потрусила за ним, сделав рукой знак Лео – не ходи за мной, я сама, я быстро…
Маргарита обернулась, обиженно и громко проговорила им вслед:
– В подоле принесет, сам нянькаться будешь, понял?
– И буду! – выходя за калитку, тихо огрызнулся Павлуша.
– Во дурак… – в растерянности развела Маргарита в стороны плотные руки. И, обращаясь к немногочисленной публике и будто приглашая ее возмутиться вместе с нею, картинно распахнула глаза: – Угораздило же меня с бестолковками связаться… Что папаша, что дочка его…
– Так развяжись, Ритуля, в чем дело-то… – с досадой вздохнул дед Иван, глядя вслед удаляющимся Маше и Лео. – Не веревками же тебя прикрутили, не морским узлом за спиной завязали? Возьми да развяжись, дело-то выеденного яйца не стоит.
– А не ваша забота, дядь Вань, понятно? – тут же огрызнулась Маргарита.
– Отчего ж не понятно? Понятно, конечно. А только знаешь, Ритуля, бабье счастье – штука гордая да обидчивая. Оно захватом никому не дается, оно на небесах лепится да по великой господней милости на голову сваливается. Той, которая избрана, той, которая сердцем заслужила. Той, которая достойна да спокойна, да на нежность и доброту щедра.
– Это Машка, что ль, достойна да спокойна? Это сопля Машка на нежность щедра? – вскинулась Маргарита. – Да ей ли знать про настоящую бабью нежность? Мала еще, лиха да обмана не знала, а туда же! Сразу и всего захотелось… А так не бывает, чтобы все и сразу, дядь Вань! И вообще, не надо меня жизни учить! Еще один проповедник выискался. Что дед, что внук…
– А ты не злись, Ритуля. Ты молча завидуй. Когда молча, как-то приличнее получается.
– Я завидую?! Кому? Машке? И чему это, интересно, я завидую? Как в чужую койку с первого разбега попадать? Ну, скажете тоже, дядя Ваня… Вот погодите, попомните мои слова! Они потом не раз ее попрекнут этим разбегом. И попрекнут, и выкинут. И билета обратного никто ей не купит, ни младший ваш, ни эти двое…
– А ты не каркай зря, Маргарита. Чего ты на моих внуков так взъелась? Ты ж не экстрасенс из телевизора, чтобы будущее предсказывать.
– А вы, что ли, экстрасенс? Сидите тут, рассуждаете, будто сами не понимаете, что я во всем права! – рявкнула Маргарита. – Странно, вроде жизнь долгую прожили, должны понимать! Хотя… Вам-то что за беда? Вам в подоле не принесут…
Дед Иван смолчал, ничего не ответил, и Маргарита постояла еще в ожидании продолжения диалога, глядя на него сердито. Потом вяло махнула рукой, развернулась, медленно пошла со двора.
– Значит, с Машей обратно полетим… – констатировал Антон, задумчиво глянув на Платона.
– Похоже, что так, – вяло подтвердил Платон.
Они вернулись довольно быстро – Маша надела джинсы и футболку, Лео нес ее небольшую спортивную сумку. Платон глянул на эту сумку, спросил насмешливо:
– И это вся твоя одежка, Машенька?
Маша улыбнулась виновато и хотела ответить, но Лео успел ее упредить, бросил сердито в сторону Платона:
– Отстань, а? Чего ты ее цепляешь, какое тебе дело до ее одежек? Я сам Маше сказал – не бери ничего, все новое купим…
– Ну-ну… – снова усмехнулся Платон. – Уже прозвучало ключевое слово – купим… И все-таки, Лео! Ты уверен, что делаешь правильно? Есть еще время подумать.
– Я уверен, – твердо ответил Лео. – Более того, я требую, чтобы вы перестали себя вести как последние снобы и сволочи и отнеслись к Маше с уважением. Как к моей женщине. Как… – он запнулся на секунду, но продолжил так же уверенно: – Как к жене!
