Секретарь для эгоиста - страница 16
Интересности закончились, а начальник продолжал молчать. Чего ждет-то? Пока меня какие-нибудь зверьки унесут? Так не дождется. Я его первого зверькам отдам, если они все-таки придут.
— Пирог будете? — решила я мириться.
Ну ведь кто-то же должен?
— Будешь.
— А? — не поняла я, думая о том, что для двоих пирога все же мало.
— Мы же уже перешли на «ты». — ответил он приглушенно, все также глядя в окно.
— Так будешь или нет? — и главное голосу придать все оттенки безразличия.
— Буду. — и не поворачивается до сих пор. — Но только если ты вместе со мной будешь есть бульон. Один я его не потяну.
Я улыбнулась. Нет, серьезно, пока он не видел, я улыбнулась, но как только мужчина повернулся ко мне лицом, сделала самую невинную моську, на которую была способна.
— А ложка-то одна. — как бы невзначай протянула я, осматривая поднос.
На мое высказывание мужчина не отреагировал. Его руки ловко выложили в бульон содержимое пиал. Таким образом в соседи к курице напросились две половинки вареного яйца, зеленушка и сухарики. Полоски запеченной моркови так и остались сиротливо лежать в соседней тарелке.
— Желтки мои. — добавила я новое условие, пока Сергей не опомнился. Нет, ну а что? Бабуля сказала, что самое вкусное мне. Надо выполнять.
— А я их и не ем. — мягко улыбнувшись признался начальник. — Я предпочитаю только белок.
— А жареные? — полюбопытствовала я.
— Наоборот. — усмехнулся мужчина. — Белки не очень, а желтки с горячим хлебом очень вкусно.
— Ничего ты не понимаешь в колбасных обрезках. Они ж скользкие, а белки вкусные, с хрустящей корочкой…
Мою промоакцию по перетягиванию начальника на сторону зла — туда, где вкусные печенюшки, прервал сам подопытный. Выловив для меня желток, он зачерпнул бульона и медленно понес ложку по направлению к моему рту.
— Я так есть не буду. — нахмурилась я, поджимая губы.
— А придется. Шевелиться тебе не желательно, а сама ты в таком положении есть не можешь. Так что… Открывай-ка ротик, Наташа…
— Неа. — хотела не согласиться я, но воспользовавшись моей осечкой, содержимое ложки тут же оказалось у меня во рту.
— Вот видишь, как все легко.
Я недовольно прожевывала поздний ужин, а руки так и подрагивали в желании придушить начальника. Но, зачерпнув еще одну ложку, он отправил ее прямиком к себе в рот.
— Ты чего делаешь? — возмутилась я, даже подпрыгнув от негодования. — Фу, теперь я точно есть не буду.
— А куда ж ты денешься? И что значит фу? Мы с тобой жених и невеста, между прочим. А там насколько я помню и в горести, и в радости, и в здравии, и в болезни.
— Блин, так это после свадьбы!
— Ну, ты представь, что у нас сегодня репетиция. — еще одна ложка с желтком поплыла в мою сторону, но я предусмотрительно закрыла рот. — А тут желток. Я сейчас сам его съем.
— Ты их не любишь. — отвернувшись, проворчала я.
— Давай еще ложечку, и я отдам тебе свою часть пирога.
Поражалась его коварству. Это ж кем надо быть, чтобы шантажировать девушку десертом? Вот бессовестный тип!
— Точно пирог мой? — переспросила на всякий случай.
— Точно.
После этого соглашения бульон пошел куда охотнее, но я не удержалась от того, чтобы демонстративно морщиться каждый раз, когда ложка уходила в рот к соседу по кровати. Он на все мои театральные представления только улыбался, подсовывая мне запеченные полоски моркови. Вот чудак человек.
— А ты куда? — спросила, когда он поднялся вместе с подносом.
— Унесу все и сварю нам кофе.
— Ты умеешь варить кофе? — остро ощущала, как мои брови удивленно ползут вверх.
— Ну, на кнопки нажимать не так уж и сложно.
Мужчина хотел выйти из комнаты, но вдруг до меня дошло кое-что еще.
— Ты ведь мог просто сходить за еще одной ложкой! — воскликнула я, глядя на него в упор.
— Конечно, но это было бы не так интересно.
Глава 13. Наташа
Как классно просыпаться под тонким покрывалом, которое сдерживает тепло человеческих тел, но не греет. Ты ощущаешь прохладу прекрасного утра, слышишь шум моря — волны, что набегают на берег. Слышишь, но не хочешь вставать, потому что все это лишь дополняет самое главное, самое лучшее в это утро — крепкие надежные объятия.
Твоя половинка ворочается, поворачивается набок и бессовестно закидывает на тебя ногу, подгребая ближе к себе. Губы легко, коротко касаются плеча, шеи, скулы. Находят твои губы, и ты отвечаешь на поцелуй — смазано, нелепо, но искренне. Ощущаешь тяжесть чужого тела — она невыносимо приятна, будто так и должно быть, словно так было всегда.
Поцелуй углубляется. Становится другим — жаждущим, диким, страстным. Нежность постепенно сменяется бурей, а чужие руки изучают твое податливое тело. Пальцы забираются под футболку, сжимают грудь, вырывая стон…
— Да чтоб тебя принтер покусал! — возмущенно вскрикиваю я, сталкивая с себя бессовестную морду с затуманенным взглядом. — Ты что себе позволяешь?
В первые мгновения Сергей смотрел на меня, ничего не понимая. Будто еще не проснулся, и до него никак не доходило, чего это я сопротивляюсь. Еще и ногу отдавил, гад. А ведь она у меня и так больная.
— И какого черта ты спишь здесь? Мы же договорились, что тебе достались кресла! — все сильнее заводилась я.
— Там неудобно. — обиженно пробурчал мужчина.
— Значит, нужно было лечь на пол!
— Тсс! — бесцеремонно зажал он мне рот рукой, прислушиваясь к чему-то.
В дверь постучали. Легонечко так.
Сергей быстро подгреб меня обратно к себе, накидывая на нас покрывало. Мой стон был нещадно подавлен его рукой, а уже в следующую секунду он как ни в чем не бывало сонным голосом произнес:
