Держи меня, Земля! - страница 32
— Санкт-Петербург, МарьМихална, — поправил он громко, намеренно назвав её по имени отчеству, и отвернулся к Дашке, которая всё же увязалась с ними до самых поминок и теперь сидела слева от него.
— Да какая разница, — махнула рукой женщина, теперь обращаясь к Лере. — Как она там живёт?
Лера вопросительно посмотрела на маму. Она же уже всё рассказала. И не раз, и даже не два. Каждому, буквально каждому родственнику, мама обязательно докладывала, что Лера ездила к тёте Лизе. Всех достижений которой, что она вышла замуж за грузина-краснодеревщика и уехала в Ленинград. Это произошло ещё до Лериного рождения и до переименования города обратно в Санкт-Петербург. Детей у них не было. Грузин её умер несколько лет назад. Вот и всё, что родственники знали о тёте Лизе, которую повезло навестить Лере.
— Она живёт в пригороде, — пояснила Лера в очередной раз. — Не в самом Санкт-Петербурге. В Колпино.
— Ой, да оно там езды-то! — с удовольствием возразила мама, настолько посвящённая в подробности Лериной поездки, что бралась спорить. — Для такого города, что этот час?
— Мам, Питер не Москва, — возразила Лера. — Там живёт всего пять миллионов человек против двенадцати в столице. И площадь города почти в два раза меньше. Полторы тысячи квадратных километров против московских двух с половиной. Так что час езды — это приличное расстояние для Питера.
— Откуда ты только всё это знаешь? — подозрительно хмыкнула Дашка.
Или Лере показалось, что подозрительно. Каждый раз, когда Лера снова и снова повторяла свой рассказ, каждый раз она мысленно облегчённо выдыхала, что на самом деле туда съездила. Пусть и пробыла там всего минут сорок. Но главное, что навестила она тётю Лизу и даже привезла в подарок деревянную шкатулку, сделанную в своё время тётиным мужем. Искусно украшенная орнаментом коробочка с крошечным синим камешком по центру угловатого цветка — единственное, что Лера достала из так и не разобранного до сих пор чемодана.
Что бы она врала, и сколько бы пришлось врать, не сподвигни её Кирилл на эту поездку, страшно было и думать. Энциклопедическими знаниями, которыми Лера сейчас легко сыпала, тоже поделился с ней он.
— Интернет тебе в помощь, — улыбнулась она любопытной подруге.
— Замуж она там заново не вышла? — хохотнула МарьМихална, имея в виду тётю Лизу, конечно.
И Лере стало даже обидно за эту интеллигентную скромную женщину, бережно хранящую память о своём муже. Даже за то недолгое время, что они общались, так и не притронувшись к принесённому Лерой торту, купленному по дороге, Лера почувствовала какую-то душевную близость с ней. Но сейчас она, конечно, не стала высказываться. Не время и не место. И родственников не выбирают. Зато прекрасно поняла, почему тётя Лиза уехала и ни с кем из них всю жизнь не общалась, избегая этих праздных вопросов и о своём замужестве, и о бездетности.
— Где она только этого грузина-то нашла? — высказалась МарьМихална снова, получив отрицательный ответ. — Мы ведь думали поматросит он Лизку и бросит: вернётся девка, утирая сопли. А она, гляди ж ты, сколько с ним прожила.
— Володька тоже Лерке говорил, чтобы не шла она за этого шайтан-батыра, — вдруг подал голос папин старый друг дядя Наиль, уже находящийся в изрядном подпитии. — А она вон вышла, и ведь сколько уже живут.
Артём засмеялся громче всех.
— Что, правда? — наклонился он к Лере, но она не успела ответить.
— Ну, давайте, за Володьку, — поднял дядя Наиль рюмку, пока Лера то ли бледнела, то ли краснела от неожиданно вылезших подробностей её разговоров с отцом. — Пусть земля ему будет пухом.
Он выпил совсем по-русски, занюхав водку хлебушком, хотя на вид был татарин-татарином. Артёму пришлось поддержать его тост.
— Так что там говорил на счёт меня твой отец? — вспомнил он, когда все волнения этого дня остались позади.
Он лежал в спальне навзничь, подложив руку под голову, и ждал, пока Лера выйдет из душа. Как она ни тянула, надеясь, что он уснёт, но алкоголь всегда вызывал в нём скорее повышенную активность, чем сонливость. А пил он на поминках много, поэтому её дождался.
— Ничего особенного не говорил, — нырнула Лера под одеяло. — Просил не торопиться, подумать.
— Так, я не понял, — потянул он на себя Лерину майку. — Это что? А это что?
Кружево на трусиках натянулось, впиваясь в кожу.
— Ты вообще мужа собираешься ублажать или как? Каталась где-то, каталась. Потом ладно, похороны, понимаю, но уже всё, — он стягивал одеяло, за которое Лера пыталась цепляться. — Пора бы и честь знать, яйца-то болят.
— Точно, чуть про мужа не забыла, — попыталась отшутиться Лера, загибая пальцы. — Этому дала, этому дала, а муж остался не…
— Продолжай, — подтянул её к себе Артём, снимая с неё бельё и садясь в ногах. Лера даже с облегчением вздохнула, когда он подложил ей под поясницу подушку и лёг сверху, упираясь тем, что ещё полностью не встало, в лобковую кость. — Кому ты там дала?
— Да был один… директор, — схватилась она руками за прутья кровати над головой. — Затащил меня в люкс. Распластал вот так на кровати. Подушку под задницу.
— Говори, говори, — выдохнул Артём ей в ухо, активно двигаясь сверху, отчего Лера тоже начала заводиться.
— И драл меня всю ночь, — прошептала она, подстраиваясь под его движения, — огромным толстым инструментом, которым сначала тёрся по всей длине…
Артём делал в точности, что она говорила.
— … а потом засунул медленно и любя, с каждым толчком двигаясь всё глубже и глубже, всё быстрее и быстрее.
