Мой любимый Бес - страница 22
— Да? Снежинка?
— Да-а-а-а…
Она всё ещё тянет своё да, когда я опускаю её чуть ниже, насаживая на свой член. Нарочито медленно, борясь с желанием дёрнуть как следует ёе изо всех сил так, чтобы крикнула и взвилась надо мной. Блядь, сколько раз представлял, как вхожу в неё, растягивая собой. Но в реальности всё намного вкуснее. Чувствую, как она обволакивает меня своей горячностью. Мягко пульсирует и течёт. О, как сладко она течёт. Вхожу до упора и выдыхаю. Замереть, не двигаться, насладиться? Нет сил терпеть, резко двигаю бёдрами назад и снова вперёд. Провода моей выдержки перегорели. Срываюсь на бешеный темп и вонзаюсь до основания. Каждым толчком — резко и до предела. В ушах звенит.
Мне кажется, я уже не сдерживаю стонов. Она едва не задыхается, откидывает голову назад и стонет, кусая губы. Дай мне их сюда! Она сама обхватывает моё лицо ладонями и прижимается к губам, распахивает свой ротик: бери. И я беру его, трахаю своим языком, подстраиваясь под ритм члена, долбящего её с бешеной скоростью. Мир вокруг начинает смазываться: верный признак того, что скоро накроет оргазмом. Но сначала хочу, чтобы она… Снежана отрывается от моего рта и шумно выдыхает мне на ухо:
— Рома-а-а… Я жду тебя. Дай мне кончить!
Её слова вонзаются в мозг, будто шпоры в бок жеребца. Несколько стремительных движений:
— Давай, Снежинка, кончай…
Остаётся только надеяться, что она разобрала мои слова, смешанные со стоном и животным рыком. Но даже если она не поняла их смысла, её тело знает, что ему надо. Она взвивается надо мной и впивается когтями в плечи, царапает их, щипает, сжимает кожу пальцами и сжимается так узко, будто вот-вот передавит меня напрочь. Не могу остановиться. Чувствую её прилив и кайфую вместе с ней. Давай-давай, ещё! Глубоко и быстро с влажными шлепками тараню её на предельной скорости. Её выгибает дугой. И она так сильно течёт, что можно подставить ладони, наполнить её соком и лакать его языком. Как охуенно кончает!
Мозг плавится. Возбуждение скребётся изнутри и прорывает, наконец, пузырь вакуума. Я едва успеваю выйти из неё и прижимаюсь членом книзу живота. Толчок, толчок, трусь. И чувствую, наконец, что и меня прошибает. Сперма толчками выплёскивается на её смуглую кожу. Не могу просто взять и отпустить сейчас. Ноги одеревенели. Если сделаю шаг в сторону, буду напоминать ярмарочного шута на несгибаемых ходулях.
Я прижимаюсь к её мягким губам и хозяйничаю у неё во рту своим языком. Сейчас она невероятно податлива и такая нежная, что сладко щемит внутри. Тонкие пальчики обхватывают мои плечи. Она отталкивает меня со словами:
— Теперь ты доволен, Бес? Получил что хотел?
— Да. Но ты хотела этого не меньше моего.
Голубые глаза полыхают: словно на острых гранях льдинок пляшут солнечные лучи. Снежана шагает в сторону и тянется за своей сумочкой, доставая салфетки. Протягивает и мне многослойный бумажный платочек. Её движения медленны и плавны, в то время как я опять взвинчиваюсь. Просто от её спокойствия и будничности, с которой она отирает со своей кожи мою сперму. Я натягиваю брюки и застёгиваю рубашку. Сигарета появляется во рту каким-то волшебным образом. Чиркаю зажигалкой Zippo и затягиваюсь, глядя, как она натягивает трусики и одёргивает платье.
— Не кури, Бес. Может сработать пожарная сигнализация.
— Не сработает.
Крючки. Застёгивает один за другим до самого верху. Потом взгляд в зеркальце — поправляет помаду, аккуратным мазком наносит алый. Сама собранность и равнодушие. И мне, глядя на идеально ровную линию помады, хочется кричать и биться головой об стену. Словно между нами ничего произошло! Будто не было охуительного секса у этой стены.
Снежана щёлкает застёжкой на сумке и отходит к двери, распахивает её настежь. Перед тем как шагнуть в открытую дверь, она оборачивается:
— Ты получил то, что хотел, Бес. Теперь оставь меня в покое.
Глава 15. Бес
Меня отпустит рано или поздно. Должно отпустить. Ярко-красным поставлена галочка в ранее пустующей графе. Как сказала Снежинка: гештальт закрыт? Почему же тогда не получается выкинуть из головы её образ? Все мысли о ней я собираю на один пустующий лист в своей голове, комкаю его и вышвыриваю далеко за пределы черепной коробки. Но по мановению волшебной палочки он вновь возникает внутри моей головы. Ровные строчки тянутся вверх и вниз, разделяются на отдельные составляющие и расползаются проворными чернильными кляксами, забираются в укромные уголки памяти, обживаясь там.
Довольно. Я автоматически прикладываюсь к чашке кофе, но там уже давно пусто. Щёлкаю мышкой по рабочему окну программы, машинально проверяю чертёж, выполненный дизайнером. Отправляю по корпоративной аське пару сообщений с указанием ошибок и просьбой исправить.
Вот опять переделана куча всего. Откидываюсь в офисном кресле и растираю руками лицо. Телефонный звонок. Мама. Взволнованным голосом приглашает на семейный ужин. Скрипнув зубами, соглашаюсь. Семейный ужин будет состоять из нас троих: мама, её новый муж и светило медицины по совместительству — Леонид Павлович, и я.
Торчу в офисе ещё два-три часа и приезжаю ровно в срок. Мама принарядилась: синее платье перехвачено чёрным поясом, волосы с рыжеватым отливом красиво завиты и даже глаза подведены тёмно-серым. Стол уже накрыт: хрустальные бокалы дожидаются момента, когда их наполнят вином, тарелки выставлены строго в нескольких сантиметрах от края стола и белоснежные салфетки так замысловато свёрнуты, что можно разглядывать их минут пять, не меньше.
