Рыжее несчастье для босса - страница 44

– Сначала я разберусь с Димой и возьму хотя бы немного своих вещей. Хорошо, что не всё успела перевезти, – и тут же я спохватываюсь, что Максим не в курсе всех наших семейных перипетий, – потом как-нибудь объясню.

Сказать больше ничего не успела – послышался голос брата совсем рядом.

– Мила, я тебя заждался!

Дима скользнул цепким взглядом по Максиму и обратил свой взор на меня:

– Поехали, нужно в пару мест заскочить. Вместе с тобой.

– До свидания, – поспешно бросила я Максиму и последовала за братом.

– Что за модный тип? – не преминул поинтересоваться Дима, едва я села на пассажирское сиденье.

– Да так… Коллега.

– Коллега? А по внешнему виду не скажешь. Я бы сказал, скорее начальник.

– Директор, – пришлось признать мне, – я на несколько дней выходных взяла по семейным обстоятельствам.

– Ага, – согласно кивнул Дима, – но что он делает рядом с домом, где ты жила? Не поверил, что особо ценный сотрудник сказал правду и помчался проверять сам?

Дима явно подтрунивал надо мной, говоря всем своим видом: хватит изворачиваться, рыжая! Но я включила режим «дурочки»: не понимаю о чём речь. Потому как ответить мне было совершенно нечего на возможные вопросы Димы. Я и сама-то ни в чём была не уверена, кроме того, что моё влечение к Максиму не ослабевает, а усиливается день ото дня.

Глава 34. Милена

Мой брат – та ещё заноза. Распекает меня и хихикает надо мной, пытаясь добиться признания, но я только помалкиваю, делая вид, что ничего не понимаю. И через минут пять он решает отстать от меня, молча управляя автомобилем. Но надолго его не хватает. Я уже ожидаю, что он вновь начнёт подтрунивать надо мной, как вдруг Дима говорит:

– Прежде чем заедем ко мне за твоими вещами, надо к тёте Маше наведаться. Ключи забрать.

– Какие ключи?

– Она вместе с мужем в деревню к его матери уезжают, почти на целый месяц. Август же… Надо старикам помочь снять урожай. Огород, заготовки, грибов хотят ещё насобирать. Тётка просила, чтобы мы за квартирой приглядели.

– А как же Катя, их дочь? Она не вернулась из лагеря?

– Ей там понравилось, она согласилась и на третий поток, вплоть до сентября. Так что надо будет ездить на квартиру, рыбок кормить и цветы поливать. Сама знаешь, как их много у тётки. Придётся тебе этим обеспокоиться. Я женскими делами заниматься не умею.

– Хорошо, Дим, – сейчас я была согласна на многое, лишь бы Дима не ворчал и не принялся вновь меня расспрашивать.

– Вообще-то, тётка просила, чтобы кто-то из нас пожил в квартире. Она боится её оставлять без присмотра. Я сказал, что будем ночевать время от время от времени… По очереди. Но я человек семейный…

– Ага, – согласно кивнула я.

– Что ага? Ты же сказала, что въехала в комнату лишь на время. А тут – живи, не хочу… Сама же знаешь, тётя Маша будет тебе рада.

Я опять согласно кивнула. Понятия не имею, как я смогу усидеть на двух стульях сразу: и навязанные обязательства выполнить, и Максима не расстроить поспешным отъездом. Не знаю, насколько серьёзно он заявлял о желании, чтобы я оставалась у него. Но так хочется верить, чтобы его слова были не только красивой, ничего незначащей ширмой, прикрывающей сексуальное влечение. И всё же я не решаюсь взять с собой много вещей и кидаю в обыкновенную сумку лишь платье и сменное бельё, плюс домашнюю одежду с косметичкой.

В кармане позвякивают ключи от квартиры Максима. И, наскоро простившись с братом, я еду в эти хоромы, обставленные дизайнерской рукой. Я чувствую себя немного неловко в этой модной, но безликой обстановкой. Чужеродным пятном на светлом ковре или человеком, ошибившимся дверью. Не могу себе представить, что у меня будет когда-то жильё, подобное этому. Всё вокруг – красивое, прозрачное или хромированное, но холодное и острое.

Чувствую себя лентяйкой, слоняющейся по квартире без дела, и прохожу мимо пустующих комнат. Поначалу я решила, что за одной из дверей – кладовая, но, по словам Максима, там должны быть спальни. Меня снедает любопытство, каков интерьер у этих комнат. Навряд ли там стоят голые неоштукатуренные стены, скорее всего, там просто нет мебели. За одной из дверей в пустой комнате со светло-бежевыми стенами стоит два тренажёра, штанга и гантели. Я закрываю дверь и иду дальше, к той самой комнате, что забита, по словам Максима, барахлом. Я поворачиваю ручку двери, она прокручивается и не поддаётся. Заперта на ключ.

Любопытство не даёт мне покоя. Хихикаю про себя, вспоминая сказку о Синей Бороде. Кажется, в коридоре висит полка-ключница с какими-то комплектами ключей. С виду ни один из них не подходит. Значит, тайна комнаты останется нераскрытой? Но потом замечаю небольшой ключ, лежащий сверху полки, за парой солнцезащитных очков. Я сжимаю его в руке и торопливо иду обратно, вставляю его в замок и проворачиваю. Дверь отворяется, и я захожу внутрь.

С первого взгляда всё именно так и выглядит, как говорил Максим – вдоль стены лежат большие чёрные мусорные мешки, набитые судя по всему мягким тряпьём, и картонные коробки, подписанные кое-где. Версия Синей Бороды не удалась, смеюсь я про себя, а потом моё внимание привлекает надпись на одной из коробок, сделанная аккуратным почерком, явно не рукой Максима. Тот выписывает такие закорючки, что разобрать сложно, их ни с чем не спутаешь. «Ната» гласит надпись. Я подхожу поближе. Одно и то же имя на всех коробках «Ната», «Ната», «Ната».

В одной из открытых коробок – шкатулка, полная бижутерии, но явно недешёвой. Я приоткрываю крышку шкатулки и сразу же захлопываю. Вокруг полно коробок, вещи в которых принадлежат какой-то женщине, Нате. Или принадлежали? Я прохожу вдоль ряда коробок и на одной из них вижу большой белый фотоальбом, украшенный позолотой. Я раскрываю его и вижу кучу свадебных фотографий двухлетней давности: Максим и Наталья, гласит надпись…