Рыжее несчастье для босса - страница 48
Надо было заехать в офис и оставить подписанные бумаги в сейфе. Прошёл быстрым шагом мимо приёмной и нырнул в содержимое сейфа. Позади меня послышался стук каблучков:
– Вечер добрый, Максим Алексеевич.
– Добрый, Елена, вы что-то хотели? Говорите быстрее, потому что я тороплюсь.
Я захлопнул дверцу сейфа и выпрямился.
– Вы так и не подписали бумаги?
Елена взяла с моего стола верхнюю часть бумажного накопителя.
– Нет, я ничего не подписывал. Потому что сегодня я занят решением срочных вопросов. Вы же сами сказали с утра, что на подпись – только заявления от сотрудников и прочая мелочёвка. Это текущие вопросы. А текущие вопросы подождут и до завтра. Что-то ещё? – добавил я, заметив, что Елена так и не собирается покидать моего кабинета.
– Да, – она поднимает пару листов А4 из бумажного накопителя и протягивает мне бумажный конверт, говоря довольным голосочком, – это лежало утром на вашем столе. Я убрала его в накопитель до вашего прихода. Вы же не любите, когда вашем рабочем столе лежат посторонние предметы.
Странное дело, но мне кажется, что она злорадствует. Вид у неё такой, как у человека, который знает, что вот-вот тебе на голову выльется ведро с краской; знает, но молчит, смакуя момент. Я машинально сжимаю бумажный конверт и заглядываю в него. Ключи… От моей квартиры. Тот комплект, что я дал Милене. Какого хрена?.. В голове проносится обжигающая мысль.
– А ну дай сюда!
Я вырываю бумажный накопитель из рук Елены и перебираю сложённые там заявления, отбрасывая в сторону. Заявление на оплачиваемый отпуск, заявление на отпуск «без содержания»… Всё не то, но… Вот оно. Заявление об увольнении по собственному желанию от… Милены! Твою ж мать!.. Я спешно покидаю кабинет. А Елена смотрит на меня с торжествующим видом, словно говоря мне: «А вот теперь побегай!» Или мне это кажется?..
В голове одни вопросы – и ни одного ответа. Телефон Милены не отвечает. Что ей опять взбрело в голову, сумасшедшая?.. И где мне теперь искать эту чертовку? Я вдавливаю педаль газа в пол, превышая скоростной режим и опасно лавируя между потоками машин, возмущённо гудящих мне вслед. Нужно заехать на квартиру и забрать ценные вещи – деньги, кое-какие документы. А потом – носом землю рыть в поисках рыжей, упорхнувшей в закат.
Отпираю квартиру и захожу внутрь. Там тихо, словно в морге. Я сразу замечаю, что открыта дверь комнаты, в которой было свалено барахло Наты. Утром она была заперта на ключ, а сейчас он торчит в замочной скважине. Чёрт. Похоже, вот и ответ, куда делась рыжая. Наверняка увидела коробки с женским барахлом и вон тот фотоальбом, лежащий сверху одной из коробок… Этого хватило? А потом меня обжигает осознанием, что возможно это – лишь часть пазла. Я набираю номер Наты.
– Не ожидала, что ты так быстро соскучишься по мне. Днём ты был такой бука… – кокетничает она сразу же.
– Ты была сегодня в квартире?
– Да, была и что? У тебя отвратительная прислуга. Я намерена отказаться от услуг той компании, что ты нанимал для уборки…
Ната всё ещё несла какую-то ахинею, когда я отключился. Неудивительно, что рыжую, словно ветром сдуло. Наверняка Милена сначала увидела вот это всё, а потом заявилась Ната собственной персоной. И Милена, разумеется, сделала выводы, может быть, даже правильные с одной стороны. Ведь формально я был женат в то время, когда познакомился с ней на курорте и когда увидел в своём офисе. Но она не знала главного, что мне было давно плевать на белобрысую стерву, ставшую моей женой по какой-то необъяснимой причине. Каким местом я тогда думал? Явно не головой и не тем органом, что гулко стучит в груди.
Раздаётся телефонный звонок. Ната. Опять. Что тебе ещё надо?
– Я же не договорила, – капризно заявляет она, а перед глазами, как вживую стоит её лицо, жеманное и фальшивое насквозь. Такое же, как и её умело накачанные пластическим хирургом губы или выправленный нос. Всё под копирку, как и у сотен других подобных ей: меркантильных тупых сучек, не представляющих собой ничего другого, кроме игрушки для секса. Который тоже приедается очень быстро, потому что от трения безразличных тел, не наполненных ничем иным, кроме желания сбросить напряжение, не рвёт крышу и не дёргает за верёвочки изнутри, заставляя млеть от каждого вздоха или стона той, с кем проводишь минуты единения.
– Что тебе ещё надо?
– Ты же освободишь квартиру до завтра?
– Разумеется, – отвечаю я спокойно, – именно этим я и собирался сейчас заняться. Так что оставь меня в покое и не мешай мне. Своё ты уже получила.
Я вновь скидываю звонок и вношу Нату в чёрный список, чтобы больше не смогла названивать мне. В два счёта собираю самое ценное: документы, деньги, дорогие аксессуары. Шмотки не вижу смысла тащить никакого – на каждом углу столицы полно магазинов, горящих желанием одеть вас с иголочки. Всё умещается в небольшую сумку. А брать что-то из того, что могло бы мне напомнить о прошлой связи с Натой, мне противно. У самого выхода я оглядываюсь: оставлю всё вот так, как есть? В голове мелькает мысль забрать всё, оставив только пустые голые стены. А потом я машу рукой: на Нату не хочется тратить ни одной минуты собственной жизни. У меня есть занятия поважнее мелочной мстительности: надо во что бы то ни стало отыскать рыжий лучик солнца, ускользнувший от меня. Снова.
Глава 38. Милена
Ирония судьбы заключается в том, что когда всё полетело к чертям, нет никакой нужды переживать и заботиться о жилищных условиях хотя бы на время. Слова брата оказались пророческими: «в съёмной комнате» я пожила недолго. Очень недолго, откровенно говоря. А потом вот это всё… Я сижу в квартире тёти Маши, помешиваю ложкой чай в кружке приятного ментолового цвета, а на душе так паршиво, что хоть волком вой. Я отправляю брату сообщение о том, что ночую сегодня у тёти Маши.
