Рыжее несчастье для босса - страница 53
– Ты моё наваждение. Знаешь, как мне тошно без тебя? Я себя от кровати еле отскребаю по утрам и с ума схожу от мысли, что ты можешь вот так просто взять и уйти, поставив жирную точку. Словно не было ничего того, за что можно держаться. Или это только меня зацепило крючком за живое и не отпускает, а ты можешь махнуть рукой на всё и красиво уйти в закат?
Пальцы Максима оглаживают шею, рождая приятные ощущения где-то глубоко-глубоко, гораздо глубже, чем просто под кожей. Он словно дотрагивается прямиком до моего сердца, осторожно и легко, заставляя его трепетать от невыразимой нежности касаний и огромного желания ответить тем же. Я вдыхаю в едином ритме вместе с них воздух, внезапно сделавшийся плотным и тяжёлым, как перед грозой. И боюсь взглянуть в его глаза, чтобы не утонуть в глубине напряжённого серого взгляда с всполохами молний, разящих без промаха каждый раз.
– Миле-е-ена, солнышко моё рыжее… Не молчи, скажи хоть что-нибудь. Вот он я, перед тобой, делай со мной всё что угодно.
Я сжимаю пальцами ткань его пиджака и тяну на себя, прижимаясь губами к его, дрогнувшими на мгновение, а потом накрывшими мои. Это самый настоящий ураган, сметающий всё на своём пути: жадно сталкивающиеся языки и губы, ласкающие и терзающие одновременно. Как же я скучала по нему!..
– Уважаемые пассажиры! Прослушайте, пожалуйста, информацию о правилах, которые Вам необходимо соблюдать в полёте… – раздаётся громкий, хорошо поставленный голос стюардессы рядом с нами, и Максим нехотя прерывает поцелуй. Серые глаза кажутся наполненными расплавленным свинцом и притягивают. Я не в силах насмотреться на них, тая от того неприкрытого обожания, что ясно читается во взгляде. Максим переплетает свои пальцы с моими:
– Даже не скажешь ничего? Обычно ты гораздо более многословна.
– А что бы ты хотел услышать от меня?
– Много чего. Хитрая лисица. Я перед тобой как раскрытая книга, а ты украла у меня поцелуй и отмалчиваешься.
– Может, я разрабатываю план по краже в особо крупных размерах? – улыбаюсь я, – и мне нужно обдумать всё как следует до мельчайших деталей.
– Я не против, – Максим вновь тянется ко мне, покрывая быстрыми лёгкими поцелуями губы и щёки, наплевав на болтовню стюардессы.
– Я скучала, – успеваю прошептать я между этими нежными касаниями.
– Я тоже, солнышко моё. Я чуть с ума не сошёл, когда увидел, что тебя нет нигде. А потом ещё это дурацкое заявление. И нет нигде тебя. Больше не убегай так, не поговорив прежде. Иначе я тебя к себе прикую…
Я смеюсь, представив себе эту картину, а потом вдруг спрашиваю:
– Как ты узнал, что я лечу этим рейсом?
– Скажи спасибо своему брату, – просто отвечает Максим.
– Димка? – удивляюсь я отстраняясь.
– Он самый, – кивает Максим, – хоть ты и сбежала от меня, но найти твоего брата не составило большого труда. Труднее было найти с ним общий язык. Первый раз он просто послал меня в известном направлении, пообещав выпотрошить мошонку, а кожу натянуть на барабан. В общем, с фантазией у твоего брата полный порядок. Во второй раз ему пришлось меня выслушать. Но скорее всего, только потому, что мебель в своём офисе ему было жалко ломать.
Максим усмехается, а я не могу поверить своим ушам. Димка, оказывается, тот ещё жучара…
– В целом он оказался прав, сказав, что так просто ты меня не станешь слушать, а нужно вынудить тебя это сделать.
– Гад! Он всё подстроил! Значит, он и не собирался лететь со мной в Париж.
– Нет, конечно же. Ты что, расстроилась? Я-то надеялся, что тебе будет приятнее проводить время со мной в самом романтичном городе мира. Я знаю столько интересных местечек в Париже… Со мной ты точно не заблудишься и не попадёшь в неприятности. Только будь со мной.
Последние слова он произносит так, словно за ними кроется нечто большее, чем просьба не отходить от него ни на шаг. Всего несколько простых слов и проникновенный взгляд, обещающий столь многое, что кажется невероятной сама та реальность, в которой мы держимся за руки и смотрим друг на друга, дробясь и множась в отражении любимых глаз.
Глава 40. Максим
Нежные и жгучие любовные раны
Не рубцуются никогда.
Жак Превер
Ещё никогда Париж не казался мне столь прекрасным, как сейчас. Когда под руку со мной по площадям, улицам и улочкам вышагивает моё ненаглядное сокровище. Раньше я не придавал значения хвалёному шарму французской столицы, считая разговоры о невероятной романтической обстановке и флюидах влюблённости, якобы витающих в воздухе, лишь рекламным ходом пронырливых маркетологов, способных продать даже атомы кислорода по цене золота. Я бывал в Париже в разное время. Я бывал здесь летом, когда улицы столицы запружены туристами, а время, проведённое в очереди к местным достопримечательностям, занимает не один час. Я бывал здесь весной, вдыхая прохладный воздух изменчивой французской погоды, настоящей кокетки, до мозга костей…
Но в памяти отложились лишь несколько прогулок по красивым местам, шумные бары и модный дорогой кич. И всё время меня не покидало ощущение, что мне в глотку усердно пихают сказочку о магии этого невероятного многолюдного и шумного города, полного сантиментов, считая за одного из лохов, ненасытного до романтики и предпочитающего состряпать понимающее выражение лица, лишь только речь заходит о Париже. Париж – это страсть. Париж – это праздник, это песня, это чувство. Париж – это блеск и нищета, трущобы. Париж – город с тысячей лиц. Бла-бла-бла… Или вот ещё, как говаривал старина Хэм «…где бы ты ни был потом, он до конца дней твоих останется с тобой, потому что Париж – это праздник, который всегда с тобой.»
