Украденная беременность - страница 22

— Н-нет… я боюсь… он же псих…

От такого заявления растерялись все: и сам Федор, и те, кто вокруг него хлопотал.

— Зачем же вы так про мужа, девушка? — пробасил ветврач.

Лана в ответ только дернула плечом, словно говоря «отстаньте!»

— Так вы себя уже нормально чувствуете? — на всякий случай уточнила у Федора администратор.

— Да, все хорошо. Спасибо…

Лукьянов мечтал лишь об одном: прилечь и закрыть глаза, для которых яркий дневной свет был в тот момент слишком резок. Но проснувшаяся память услужливо напомнила ему о Карли, и Федор схватил за руку ветеринара:

— Что с нашим щенком?

— Да, в общем-то, ничего страшного. Кости целы, внутренние органы тоже. Наложили ему пару швов, ввели антибиотик, — принялся разъяснять врач. — Оставим у себя под наблюдением до завтра. Можем и до понедельника подержать. В общем, езжайте домой, отдохните, завтра можете приехать, навестить своего питомца.

— Хорошо. Мы приедем, — слабо кивнул Федор: тяжело ворочающаяся в голове боль не позволяла делать резких движений. — Позаботьтесь о нем…

— Даже не сомневайтесь. Глаз не спустим! — пообещал собачий доктор.

…Светлана так и не дотронулась до мужа — ни тогда, когда он, пошатываясь, брел к выходу из клиники. Ни тогда, когда с трудом открывал дверь очередного такси. Ни потом, когда они поднимались в лифте в свой пентхаус.

Кое-как избавившись от заляпанной кровью одежды, Лукьянов опустился на супружескую постель. Светлана вошла в спальню вслед за ним, встала у дверей. Вперилась в мужа гневным требовательным взглядом:

— Что это было?! Ты болен?

— Давай поговорим позже, — попросил мужчина.

— Нет, сейчас! Подумать только — это же… такой позор! Господи! А вдруг кто-то узнает…

Федор с трудом разлепил тяжелые веки:

— Почему позор?

Лана взвилась:

— Ты не понимаешь?! Да меня засмеют! Это будет главной сплетней сезона: Лана Журавская вышла замуж за психбольного!

— Я не псих… — устало, через силу попытался возразить Федор. — У меня этих приступов несколько лет уже не было. А началось все, когда мои родители погибли…

— Да какое мне дело, когда они начались? — не желая слушать оправданий, вновь вспыхнула жена. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь узнал о них!

— Никто и не узнает, если ты сама не расскажешь, — сделал еще одну попытку успокоить женщину Федор. — Света, мне нужно полежать хотя бы час в тишине. Давай вернемся к этому разговору позже.

— Я просила называть меня Лана! — почти взвизгнула «заботливая» супруга и вылетела из спальни, громко хлопнув дверью.

Федор передернулся от громкого звука и со стоном уткнулся в подушку.

К разговору они так и не вернулись. В тот же вечер Лана собрала все свои вещи и перенесла в одну из двух гостевых спален.

— Я не смогу уснуть рядом с тобой, — заявила она мужу. — Вдруг на тебя ночью накатит, и ты примешься меня душить.

— Да я никогда… — растерялся Лукьянов.

— Знаешь, все когда-нибудь случается в первый раз, и я не хочу попасть тебе под руку, когда это произойдет, — непререкаемым тоном отрезала жена.

…Карли вскоре полностью поправился. Но Лана больше не соглашалась на совместные прогулки и избегала близости с Федором. А если и подпускала мужа к себе, то делала это с видом мученицы, которая буквально через силу терпит прикосновения отвратительного, уродливого существа.

Федору такие жертвы были не нужны. Спать с женщиной, которую передергивает от его прикосновений, Лукьянов не хотел. Он замкнулся, отдалился, ушел с головой в работу, но расставаться с Ланой не спешил.

Во-первых, в его семье разводиться было не принято, и он не хотел предавать память родителей и бабушки с дедушкой, который до последнего дня были вместе. Во-вторых, считал, что сам виноват в том, что не предупредил Лану о возможности приступов. А в-третьих, кто сказал, что другая женщина, оказавшись на месте его жены, поведет себя как-то иначе? Кто сказал, что он, Федор, найдет ту, которая сможет полюбить его — с его бесплодием и вот этими странными непредсказуемыми припадками?

14. Светлана

5 октября 2015 года. Москва, Новое Медведково

Лана вернулась домой с открытия выставки работ художника-фотореалиста Семена Файбисовича в первом часу ночи. Спустила с рук Карли, сняла с его шеи атласную лиловую — в цвет платья хозяйки — ленточку. Сбросила с усталых ног туфли на десятисантиметровой шпильке. Карли рванул на кухню, начал шумно лакать воду. Женщина пошла следом: ей тоже хотелось пить.

Достав из холодильника бутылочку «Перье», она открутила крышку, перелила дорогостоящую влагу в стеклянный стакан. Карли тявкнул, привлекая внимание к пустой мисочке для корма. Лана удивилась: обычно Федор накладывал корм для песика дважды в день: утром, перед тем как уехать в офис, и вечером — сразу, как являлся домой.

Отмерив питомцу стаканчик «собачьих сухариков», хозяйка тщательно вымыла руки, допила свою воду и направилась в спальню, которую когда-то делила с мужем, а теперь навещала лишь тогда, когда хотела о чем-то с ним поговорить.

Спальня была пуста.

Это Светлане не понравилось. Федор всегда ночевал дома.

Выйдя за него замуж, женщина обнаружила, что стала женой настоящего трудоголика: Лукьянов пропадал в офисе и в будни, и в выходные, задерживался допоздна и брал работу на дом, порой ездил на какие-то конференции и симпозиумы, в том числе в Европу. Но еще ни разу не было такого, чтобы он не вернулся домой до полуночи.

В последнее время муж вообще вел себя странно, и Лану это беспокоило и напрягало.