Зачем я ему? - страница 10
Машка ругалась, требовала прекратить «эту хрень» и переезжать к ней. А я не могу: глупо, по-детски, но вот не могу жить на ее деньги. Да и слова Айса в голове засели, как я ни пыталась их забыть. Спрашивать у Мани я боялась, да и не верила, что она правду мне скажет. Это обижало и задевало, но разве только у Епифанцевой есть тайны? Я не имею права ее осуждать.
Дважды в неделю у нас теория литературы. Я люблю читать, например, классическую иностранную литературу: Джойс, Пруст, Уайльд, Мопассан… Лет в 17 пыталась читать античных авторов. Но этот предмет я ненавижу всей душой. Преподает нам его злобная Мегера. Я не преувеличиваю — 27-летняя стерва-карьеристка, сейчас пишет «диссер», готовится выйти замуж за сына декана и ненавидит всех девчонок. Сдать у нее зачет или экзамен с первого раза обычно не удается. У нас на потоке она больше всего невзлюбила Машку, что было ожидаемо. Та умудрилась на первой же лекции публично послать ее «нах». Скандал удалось замять, но на подруге Оксана Михайловна, за глаза нежно именуемая Мегерой, время от времени отрывалась.
Вот и сегодня.
— …Как я уже не раз говорила, литературоведение — это область науки в то время, как литературная критика являет собой синтез искусства, науки и публицистики… Епифанцева! Поясните на примере, что я имею ввиду.
Все обернулись к Машке, предвкушая очередную пикировку с Мегерой. В том, что подруга не сможет ответить, никто не сомневался — академические дисциплины Епифанцева ненавидела.
Но ожидаемого представления не произошло. Машка подняла глаза на преподшу и спокойно сказала:
— Простите, Оксана Михайловна, забыла совсем. Хотела, как раз вчера повторить, но с друзьями задержались в «Мариотте», день рождение там отмечали…
— А… вот как… Что ж, не забудьте повторить, это все-таки основа основ нашей дисциплины… Продолжим…
Что?! Это все?! Половина аудитории разочарованно выдохнула. Я толкнула Машку локтем:
— Это что было?
Та лишь самодовольно усмехнулась.
Лекция заканчивается, я быстро собираю сумку. В последнее время я особенно тороплюсь уйти с пар Оксаны. Дело не столько в ней, сколько в тех, кто приходит на наше место. Юрфак, четвертый курс. Не могу видеть несчастные глаза Мишки Плодова — он по-прежнему болен Маней, не понимает, насколько жалко выглядит. Его аж потрясывает рядом с ней. А еще Воронов. Он больше не подходил ко мне, но я часто ловлю на себе его взгляд. Как будто он что-то замышляет. Маша говорит, что у меня паранойя и раздутое самомнение, а у такого, как Воронов, есть игрушки поинтереснее. Да еще какие игрушки, даже Машке не тягаться с его девушками. По универу байка ходила, как они в прошлом году с Полянским турнир устроили: кто больше девчонок в кровать уложит за месяц. Да не лишь бы кого, а отдельный список составили. Подонки!
Выскочила в коридор одной из первых, Машку ждать бессмысленно — она еще минут пять как минимум не сможет отделаться от Плодова.
— Привет, Варь. Как дела?
Вот черт!
— Артем… Все нормально. Привет!
— Слушай, нехорошо вышло в прошлый раз… Я не имел ввиду ничего такого…
В коридоре толкались студенты, кто-то задел Воронова, и он сделал пару шагов ко мне.
— Хотел бы извиниться. — Еще на шаг ближе. — Давай посидим где-нибудь, да в той же «Лилии» после пар.
Чего? Он ведь это несерьезно. Я покрутила головой в поисках Машки. Я всегда так делаю, когда мне нужна помощь.
— Варь? — Я повернула голову и встретила его взгляд. А красивые у него глаза, очень. Карие, глубокие, в них хочется глядеть и глядеть. А еще можно утонуть и забыть, что перед тобой пресыщенный мерзавец, которому все дозволено.
— Так что? Сегодня в три в «Лилии»? — Еще шаг в мою сторону, и я оказалась фактически прижатой к стене.
— Эм… Я не думаю…
— Артем, мы опаздываем. — Сильная рука на плече Воронова, и через секунду я чувствую приток свежего воздуха, вокруг меня образовалось свободное пространство. Уф-ф!
— Айс? Ты же собирался поехать к отцу…
— Планы изменились. Варвара, здравствуй. Кажется, тебе тоже пора на пару.
Это был не вопрос, утверждение. Я выхватила взглядом Машку — стоит в коридоре, смотрит на нас с удивлением. А с ней еще человек шесть из нашей группы. Им тут что, медом намазано? Чего уставились? Ненавижу быть в центре внимания! Парни пялятся, явно не понимают, что я делаю рядом с главными знаменитостями универа. Девчонки глядят с откровенной завистью. Идиотки! Тоже мне мотыльки, летящие на огонь. С детства не понимала истерию вокруг Золушки.
— В три в «Золотой лилии», пока!
— Пошли, а то и так уже опаздываем, — Машка потянула дальше по коридору. — Чего им надо было?
— Сама не понимаю. Воронов позвал в «Лилию» днем.
— Тебя? — Машка остановилась перед аудиторией. — В смысле позвал? Это типа свидание?
Я пожала плечами, если б сама знала, что происходит. Началась пара, последняя на сегодня. Сосредоточиться не получалось.
Мысли крутились вокруг разговора в коридоре. Он, что, правда пригласил меня на свидание? Плохо, очень плохо. На меня в универе никто не обращал внимание как на девушку, я не очень переживала из-за этого. Мне просто больше не нужны парни. Поначалу Машка еще пыталась «сделать из меня человека», даже красила перед универом. Но, не доходя до первой пары, я бежала в туалет, смывала с себя всю красоту, волосы затягивала в хвост. Через две недели Епифанцева сдалась. Тогда же отказалась и от идеи меня приодеть. До Машкиных размеров мне было далеко, не говоря уже о значительной разнице в росте, так что ее одежда мне не подходила совершенно. Хотела сводить меня в торговый центр и сделать мне несколько приличных «луков». Не получилось: я умудрилась свалиться с гриппом в день шопинга. Провалялась полторы недели дома, больше Машка меня не трогала.
