Зачем я ему? - страница 31
— А дальше?
— Я предлагала отцу все рассказать, а Мила уперлась: больное сердце, он не выдержит… И уговорила его взять этих людей. Бизнес за год утроился, папа счастлив, квартиру эту мне перед поступлением купил. Он все больше по производству был всегда. Ему главное, чтобы его булки были самыми лучшими, а в управление не слишком лезет. Доверяет людям… А незадолго до переезда сюда я узнала — они нашу компанию используют для распространения наркотиков. Детали не спрашивай, не знаю. И знать не хочу. Когда я осенью подошла с Айсом знакомиться, он мне сразу сказал, что наркотой не интересуется и мне ему предложить нечего. И добавил, чтобы не смела в универе распространять. А я их в глаза даже не видела. Знаю только, что Серега рассказывал. Он же на доставке работает.
— Какой Серега? Твой?
— Мой… — Машка усмехнулась. — Не мой он, а их. Они его сюда отправили за мной приглядывать, когда поняли, что я все знаю. Он — один из их дилеров. Доставляет пиццу, выпечку и не только.
— Погоди! Тогда в баре Макс, кажется, говорил, пусть Серый выпечку доставит. У них там косяки закончились. Значит, они ему звонили?
— Наверное. Мне Серега не докладывает.
Ничего себе! Бедная Маня! Столько времени держать все это в себе, бояться за себя, свою семью…
— А Полянский тогда при чем?
— Айс подумал сначала, что это я Макса накачала, а потом довольно быстро выяснилось, что это какой-то непонятный наркотик, тут у местных дилеров его нет. Вот и отстал от меня, а Серому тогда досталось от его безопасников.
Я вспомнила Темные Джинсы, и по спине пробежал холодок.
— Вот и вся история, Варь. И я не знаю, когда она закончится, но точно знаю, что закончится плохо. Вот и живу каждый день, как последний.
Утром идем на пары. Я пропустила всего один учебный день, а кажется, будто не была здесь месяц. Столько всего случилось: меня хотели изнасиловать, я потеряла работу и жилье, отправила в нокаут Полянского, снова столкнулась у его тела с Ледневым. Выяснила, что исчезла из свидетелей, что бизнес Машкиного отца связан с наркотиками… На фоне всего этого первая пара по истории зарубежной журналистики почти как курорт. Легкий предмет. Жаль, скучновато читают.
Заходим с Машкой в аудиторию, проходим на свободные места, на нас с любопытством посматривают, перешептываются.
— Что, соскучились?
На Машку обернулись даже те, кто до этого на нас не смотрел. Ну, спасибо, подруга!
Жду, когда начнется перепалка. Смотрю на Криволапову с Афанасьевой, но те почему-то молчат. Смотрят с ненавистью, но молчат. Что-то новенькое…
Машка ухмыляется и садится за парту с видом победителя.
В коридоре после пары натыкаемся на девчонок с филологического. Тоже первокурсницы, но я не знаю, как их зовут.
— Привет, Варь, — ко мне улыбаясь подходит красивая высокая блондинка. — Я — Лина, мы незнакомы, но, если хочешь, приходи днем в «Лилию», мы с девочками там обедаем.
— С-спасибо, — не очень понимаю, что происходит.
Блондинка снова улыбается, кивает мне и идет дальше. За ней еще несколько девчонок.
— Барсукова, это что было? — Машка смотрит вслед филологиням.
— Понятия не имею, я их не знаю.
— Зато я знаю. Породистые сучки, богатенькие. Мужей себе тут ищут. Видела одну из них рядом с Вороновым, кстати.
Смотрю на Машку внимательно. До той не сразу доходит.
— А я что? Я вообще после Полянского как монашка…
День, как выяснилось, еще только начинался. Перед третьей парой меня поймал Зотов.
— Слушай, ты извини, а. Я настойчив был… слишком. Больше не подойду… Извини… Еще раз.
— Э-э-э… хорошо. Спасибо! У тебя все в порядке?
Молчит, но смотрит на меня как-то совсем не добро. Что, черт возьми, происходит?!
Захожу в аудиторию, сажусь рядом с Машкой. Ничего не понимаю. Но начинается лекция, а значит, надо записывать. Второй семестр обещает быть сложнее первого, экзаменов больше. По статистике, в первые два года больше всего отсев идет. А я не хочу вылететь, очень не хочу.
А еще работа. Работа. Я не стала перезванивать ни Вике, ни Вадиму. Не могу. Понимаю, что все обошлось, что люди могут развлекаться как хотят, что больше тогда пострадал Макс, а не я. Почему-то я верила Ледневу, что ко мне никто из его компании приставать не будет. Работа-то хорошая, хотя и Полянский этим баром владеет. Разве мне есть из чего выбирать, я туда-то еле устроилась. И пусть я сейчас живу у Машки, пусть не плачу за жилье, но ведь надо покупать еду, одежду. Да и много чего еще. И потом, это сейчас у Епифанцевой никого нет, но я верю в ее счастливую звезду. Рано или поздно она кого-то да окрутит или, наконец, обратит внимание на своих поклонников — на того же Плодова, например. Хороший ведь парень. И мне в спешном порядке придется искать жилье. А общежитие, если повезет, то только осенью. В прошлом сентябре вот не повезло.
Может, наплевать на все и позвонить? И вернуться. Ну, конечно, вернуться! Вот идиотка, ничему жизнь не учит…
— Обедать пойдем? Варь, я угощаю.
Надо срочно что-то решать. И мне опять нужна работа. Но не у Полянского!
На большой перемене в буфете не протолкнуться: тут еще в соседнем корпусе столовку закрыли, так все сюда теперь ходят. Не всегда успеваешь очередь отстоять, не то что поесть нормально. Стоим себе с Маней. Понимаем, что в лучшем случае удастся перекусить что-то на ходу, следующая пара — через 15 минут. Шум в буфете усиливается, поворачиваю голову и тут же жалею об этом. Мимо очереди сразу к кассе проходят «золотые» мальчики, некоторых из них я успела повидать практически без штанов. Им плевать: на очередь, что людей много, что все спешат, что всем потом на пары. Они и не видят рядом с собой людей, только себя. Поравнялись с нами. Один придурок со смехом толкнул другого. Вот черт! Потираю ушибленное плечо, поднимаю глаза и вижу Славяна, того самого подонка, который хотел быть следующим после Макса. Кровь приливает к лицу. Дыши, Варя, дыши!
