Холодный суровый Кэш - страница 17

непросто засунуть свой стояк обратно.

– Кто ты такой, Кассиас? – сев, спросила Эви, ее обнаженные дерзкие и сладкие

груди молили о том, чтобы я еще пососал их, прежде чем закончится эта ночь.

– Я тот, кто пригласил тебя на ужин, – я вытащил телефон, зайдя в приложение,

чтобы заказать поездку на такси до отеля.

Мы с Эванжелиной успели обменяться номерами, а потом телефон зазвонил,

сообщая мне, что машина уже приехала.

– Я вернусь сюда через несколько часов. Скажем, в пять? – спросил я Эви, обнимая

ее обнаженное тело и даря ей нежный поцелуй в щеку.

– Немного рановато для ужина, не считаешь?

48

– Сладкая, если мы станем ждать с ужином до восьми, то навредим лишь себе

самим. В этом случае, мы сможем вернуться сюда только к десяти.

– С презервативами.

– Целой кучей.

49

ГЛАВА 10

Кассиас

Вернувшись, я зашел к маме. Медсестра уже ушла, а мама крепко спала в своей

постели. Я присел рядом и заметил приоткрытый ящик в ее тумбочке. Внутри лежала

бутылка дешевой водки. Одному Богу известно, сколько раз я зачищал ее комнату от

алкоголя, но она всегда каким-то образом умудрялась достать еще бутылку.

Вероятно, их доставала ей Джина. Ею всегда было проще манипулировать.

Стараясь не акцентироваться на этом, я осознал, что мне также требуется стратегия

поведения с Чадом и Джиной, прежде чем я снова пересекусь с ними.

Я вылил содержимое бутылки в кухонную раковину, и вместо того, что

сосредотачиваться на этих проблемах, стал просматривать некоторые песни, которые

отправили мне из «КМГ». Музыка – именно то, что мне сейчас нужно. Хотя у меня

оставался контроль над несколькими песнями в первом альбоме, я использовал лишь

половину имеющегося у меня материала.

Они хотели, чтобы альбом был спродюсирован до начала тура Элль, который

состоится через три недели. Это значит, что я буду сидеть в студии четырнадцать дней

подряд, начиная с завтра.

Когда я узнал об этом две недели назад, то был зол. Но мне хотя бы сообщили об

этом, прежде чем я приехал в дорогой район Лос-Анджелеса подписывать контракт.

Только на этих условиях в «КМГ» могли предложить его мне, и по правде, у меня не было

на них никаких рычагов давления.

Здоровье матери было итак дерьмовым до аварии, а теперь только ухудшалось. Ей

требовалась моя помощь, а гребаные судебные штрафы лишь накапливались. Она

повредила имущество в городском парке, когда разбила автомобиль. Слава богу,

пострадала лишь городская газонокосилка, парковые скамейки и ограда. Там мог бы быть

какой-то человек.

Однако, черт возьми, все это стоило денег.

Итак, я стану читать это гребаное псевдорэперское дерьмо с текстами,

отражавшими мое тюремное заключение больше, чем мне бы того хотелось. Но это не

худшее, что могло произойти. Мне просто нужно вспомнить, зачем я все это делал.

Может, когда-нибудь я стану знаменитым, как Джек Харрис и смогу принимать

собственные, черт их задери, решения.

А до тех пор я стану выходить на сцену и раззадоривать толпу. У меня всегда это

выходило.

Продолжу работать над собой. Взяв блокнот и ручку, я лег на белое постельное

белье кровати отеля, вспоминая нежную Эванжелину и записывая все о том времени, что

мы провели вместе.

50

Похоже, я нашел свою музу в совершенно неожиданном месте. «КМГ» привлекал

музыкантов-подражателей и фанатов. Но Эванжелина не была похожа на тех одержимых

славой людей, торчащих на кожаных диванах в облегающей драпированной одежде,

надеясь, что их заметят.

Эванжелина была не похожа ни на одну девушку, что я когда-либо встречал.

Вероятно, оттого, что в Ист-Хайтс их просто не было. Там не существовало

привилегированных девушек, никогда не заботящихся о таких вещах, как деньги на обед

или обувь. Не знающих, каково это – оберегать своих младших братьев и сестер от

алкогольной зависимости матери или жестокого отца.

Девушкам, с которыми я рос, приходилось бороться за выживание. Эванжелина

избежала всего этого, родившись в доме, где деньги ничего не значили, поскольку их

было слишком много. Она не знала, что такое разбитое сердце, с которым росли подобные

Джине девушки.

Все это пробуждало во мне желание защитить Эванжелину от всего, что может

причинить ей боль. Я хотел взять ее на руки и унести в какое-нибудь безопасное место,

потому что она понятия не имела, как ей повезло прожить двадцать один год, не заработав

каких-либо шрамов. В этом мире иметь широко распахнутые глаза и верить, что все

возможно – настоящий дар.

Я не знал, влекла ли меня, словно мотылька на пламя, ее невинность, но не мог

отрицать, что буквально отсчитывал минуты до того, как снова смогу увидеть Эви.

Вкусить ее губы.

Наполнить собой в самый первый для нее раз.

Входная дверь распахнулась, возвращая меня в реальность. Джина и Чад вернулись

домой с шестью банками колы и бутылкой дешевого рома. Фантастика.

– Эй, ублюдок, – сказал Чад. – Хочешь выпить?

Я пожал плечами. После утренней фотосессии все так закрутилось, что я почти

трахнул девственницу, лишь бы очистить голову. Но мне хотелось, чтобы все было по-

честному.

Джина распахнула дверь, а потом плюхнулась на диван, принявшись

подковыривать ногти. Мне было известно, что ногти она просто обожала. Независимо от