Красота в темноте - страница 28

— Пойдем, поедим нормальную еду.

В итоге мы оказываемся в итальянском ресторанчике. Он выглядит старомодно в своих красновато-коричневых тонах с желтыми стенами, бутылками «Фраскати» и окораками, подвешенными на стропилах. Я знаю самого владельца. Сальваторе веселый и круглый, как колобок. Иногда он берет свою гитару и поет старинные итальянские песни. Он не очень хороший певец, но его клиенты не возражают. Есть что-то милое в его пении. Пока он поет кажется, будто время повернуло вспять, и мы находимся в тратории в Италии.

Мы сидим, потягивая лучшее вино Gavi de Gavi от Сальваторе, пока ожидаем нашего спагетти вонголе. Сегодня особенное блюдо.

— Так ты выросла в России?

Почти тут же я чувствую, как она вся внутренне сжимается.

— Да, мы выросли в России, — отвечает она.

Я меняю тему, делая себе пометку держаться подальше от ее прошлого, хотя бы какое-то время. Я спрашиваю какую музыку она предпочитает. О, ей нравится классика. Она спрашивает, а что нравится мне. Я говорю, что люблю техно. Она любит шоколадное мороженое. Я нет. Ей не нравится приправа карри, а я не могу жить без нее. Ей нравится River Dance, а мне кажется, что они похожи на дергающихся кукол. Она любит горы. Мне нравятся пляжи. Я люблю смотреть бокс, она не может смотреть ни единый вид спорта, где есть насилие.

Наше спагетти с моллюсками прибывает. Мы окунаем вилки. Я спрашиваю ее, с кем бы она больше всего хотела поужинать, если бы представилась такая возможность.

— Умершим или живым? — интересуется она.

— Не важно.

Она называет принцессу Диану.

— Почему?

— Я хотела бы спросить ее, что, на самом деле, произошло той ночью.

— Ты не веришь в официальную историю?

Она опускает голос до шепота:

— Нет.

Я скрываю улыбку. Моя девушка — сторонник теории заговора.

Она спрашивает меня о том же. Мне не нужно думать.

— С тобой, — говорю я, и именно это и имею в виду. Я бы хотел поужинать с ней и узнать, что она скрывает. Почему она думает, что ее никто не может полюбить.

— Со мной? — спрашивает она.

— Да, с тобой.

Мы смотрим друг на друга. Ее глаза светятся золотом, и в них прячется огромная боль. Потом приходит официант, снова наполняет наши бокалы и уходит.

Я спрашиваю ее о любимом цвете.

— Синий, — говорит она, улыбаясь, отчего ее глаза начинают светиться по-другому. — А у тебя?

Я улыбаюсь.

— Синий.

— О Боже мой! Не могу поверить. Наконец-то мы совпали хоть в чем-то.

Сальваторе начинает петь, а в ее глазах появляются слезы. Потом нам приносят десерт. Кремовый тирамису. Я наблюдаю, как она ест и чувствую, как у меня сжимается живот. Это моя девочка. Я не остановлюсь, пока окончательно не сделаю ее своей. На всю жизнь. Мы заказываем кофе. Сальваторе приносит рюмки с пламенеющей «Самбукой». Мы дуем на пламя и выпиваем. Она смеется. Ее щеки окрасились в цвет, глаза сияют.

— Еще кофе? — спрашиваю я, с трудом сдерживая свои руки, чтобы не заключить ее в свои объятия.

Она счастливо кивает.

Когда мы встаем, чтобы уйти, она прислоняется ко мне. Я обхватываю ее за тонкую талию и крепко прижимаю. Она смотрит мне в глаза.

— Спасибо. Это был лучший вечер в моей жизни, — шепчет она.

22.

София

https://www.youtube.com/watch?v=Z7oPHkqzPqA

Я почти уже готова пригласить Джека подняться со мной наверх. Ну, это будет откровенная ложь, если скажу, что во время нашего свидания не хочу его, мое тело просто жаждет его прикосновений.

Он обнимает меня перед лифтом и с жадностью целует, словно затягивая в зыбучие пески. Мне требуется вся моя сила воли, чтобы оторваться от его губ и нажать кнопку своего этажа.

Двери лифта закрываются перед ним, моя кожа, тело, кости, кровь все призывают к нему. Но другая моя часть... замороженная... та часть, которая имеет расшатанную психику, но никогда не пьянеет или дуреет от сексуального желания, говорит мне — «Не порть лучшую ночь в своей жизни».

Пусть эта магия разрушится в другой день.

Пусть этот вечер останется для тебя особенным.

Я приезжаю на лифте и вставляю свой ключ в дверь. Здесь несколько странно и пусто без Лены, Гая и Ирины, но я не против побыть одна. Я парю, словно на прекрасном облаке. Я танцую по комнате, включаю свет и музыку, пятую симфонию Бетховена. Напевая и делая вид, будто сама играю на скрипке под льющуюся музыку, потом двигаюсь в сторону ванной комнаты. Готовлюсь ко сну, переодевшись в длинную хлопчатобумажную ночную рубашку и ложусь спать, продолжая мечтать.

Я влюбилась?

Совсем недавно такое было невозможно. Я пялюсь в потолок, полностью запутавшись в своих чувствах. Об этом я читала в книгах, такое всегда происходило с другими людьми. Я же знала только боль. И все же, наверное, я влюбилась. Иначе, какое чувство еще может быть таким совершенным, таким замечательным, таким удивительным? Я засыпаю в своих грезах.

Из глубокого сна меня вырывает звонок в домофон. Я замираю от страха, тут же перевожу взгляд на будильник. Уже почти двенадцать часов. Я закрываю глаза. Не паникуй. Никто, кроме Джека и моей семьи, не знает, что я здесь. Очевидно, кто-то ошибся или может пьяный перепутал номер квартиры. Он сейчас уйдет. Бояться нечего.

В домофон снова звонят. На этот раз настойчивее.

Я нервно прикусываю губы. А что, если это женщина, потерявшая ключи и ее необходимо впустить, чтобы она не мерзла на улице? Несколько секунд я еще раздумываю, звонок опять звонит.

На этот раз я встаю с кровати и быстро иду в коридор. Если это женщина, я ее впущу. Если мужчина, я сделаю вид, что здесь никого нет. Не включая свет в коридоре, я иду к домофону и включаю видео. На секунду мне кажется, что у мен начались галлюцинации. Я все сжалась, но не от страха, а от восхитительного волнения. Внизу стоит Джек. Я нажимаю кнопку ответа.