Под гипнозом - страница 45

Что-то во мне сломалось от этой мысли.

То, что он делал у меня между ног..., казалось, это происходит с кем-то другим. Это пламя, лижущее мой живот, это не может происходить со мной. Я закрыла глаза, пока вода стекала по мне, и он накрыл мой клитор своим теплым бархатным ртом и начал сосать. Это было так чертовски хорошо. Новая кровь начала циркулировать по моим усталым, ноющим конечностям. Желание начало растекаться по всему телу. Мои соски заныли от желания ощущать его пальцы.

Я посмотрела на него вниз. Движение заставило его открыть глаза. Их заволокла дымка желания. Его язык, не прекращая ласкал меня, дразнил и терзал вершинку моего клитора до тех пор, пока мне не захотелось закричать. Я притянула его лицо к себе и потерлась о него своей киской.

- Я кончаю, - предупредила я, затаив дыхание, и он открыл рот, чтобы принять все мои соки. Я сползла вниз по стене, обмякшая и изможденная.

Он закрыл воду, вытер меня насухо. Я чувствовала его член, трущийся о меня, такой толстый, такой массивный и неудовлетворенный. Я должна была что-то сделать для него. Мои мысли были слишком сбивчивыми. Он отнес меня в свою кровать и я почувствовала запах лаванды, исходящий от простыней. Я сидела, завернувшись в его халат, пока он сушил мои волосы. После этого он взбил подушки и уложил меня. Опустошенная и истощенная, я легла и посмотрела на него. Он целовал корону моих волос снова и снова, и каждый раз обещал заботиться обо мне до самой смерти. Затем он смотрел на меня полным спокойствия взглядом, пока я не провалилась в глубокий сон.

Глава 25

Ты единственное, к чему я хочу прикасаться.

Оливия

Я открыла глаза и поняла, что уже утро. Казалось, будто прошло лишь какое-то мгновение с тех пор как я уснула. Я моргнула, глядя на простые белые обои, массивные шоколадные шторы, свет пробивающийся по краям. Квартира Марлоу. Я была обнажена под шуршащей простынью - надо не забыть зайти в “Либертиз” и купить себе несколько таких же хлопковых.

А потом всё вернулось - падение, скольжение, боль. Разрушающие мой мир. Вопросы, как лавина, накатили на меня.

Двенадцать мужиков одновременно!

Подкатывающие слёзы обожгли моё горло. Я инстинктивно закрыла глаза, как будто это могло остановить ужасающие мысли и образы. И тут сильные руки сжали мои запястья и убрали мои ладони от лица. Марлоу присел передо мной, абсолютно голый, его глаза сияли. В утреннем свете он выглядел таким загорелым, таким большим и таким надежным. Таким полным энергии. Я смотрела на него в благоговении. Это было почти как во сне.

- Я люблю тебя, Оливия.- Сказал он мягко, его голос был ласкающим, как бархат. - И в тебе нет ничего такого, черт побери, что я хотел бы изменить.

Я приоткрыла рот. Он был таким добрым, таким удивительным. Но как он мог видеть во мне кого-то ещё, кроме ппроститутки? В этот момент мне захотелось просто исчезнуть. Я чувствовала себя такой недостойной его. Мои глаза наполнились слезами.

- Ничего, черт побери, не изменил бы, - повторил он.

- Но… я… была шлюхой. - Я задохнулась, слёзы покатились из моих глаз.

- Да, была. Но всё же, скажи мне, почему я не могу любить тебя? - Я уставилась на него. У меня не было ответа.

Он нежно улыбнулся.

- Ты красивая, утонченная и сломленная, самая ужасная комбинация для большинства людей. Они не знают, как любить тебя. А я знаю.

- Но…

- Есть только одно но.

- Какое? - прошептала я, внезапно напуганная. Даже слезы высохли.

Он заглянул мне в глаза.

- Ты всё ещё хочешь оставаться рабыней в Тайном Обществе?

Я отпрянула, как от удара. От одной мысли об этом меня затошнило.

- Нет. Абсолютно нет.

- Тогда ни о каких других но нечего и беспокоиться, правда? - он пожал плечами, подтверждая свои слова.

- Я не знаю, смог бы я влюбиться в ту несчастную, жалкую женщину, нуждающуюся в ядовитой смеси секса и опасности, чтобы кончить, которой ты была, прежде чем потерять память и начать все сначала. Но я знаю, что боготворю тебя такую, какая ты сейчас. Для меня не существует другой тебя. Это и есть настоящая ты. И эта ты - всё, о чем я могу мечтать.

- Это не твоя вина.Ты была ребенком, ни в чем не повинным, непорочным ребенком, когда он развратил тебя, что ты могла поделать?

Я нахмурилась.

- Так ты не против?

- Не против? - рыкнул он, его челюсть клацнула, а сбоку на его шеё запульсировала вена. - Я против так, что весь горю. Я хочу убить этого извращенца, который сделал такое с тобой. И раз уж я обо всем знаю, я хочу отрубить члены всех тех ублюдков из этого больного общества. - Он потряс головой. - Но я не могу. И не должен погрязнуть в ненависти. Я просто люблю тебя ещё больше.

Я нервно облизнула губы.

- Что если… мы окажемся там, где будет кто-нибудь, кто… ээ… кто знает, чем я занималась, появится и скажет тебе что-нибудь отвратительное?

- Посмотри на меня. Разве я похож на одного из твоих трусливых английских франтов? Я без шляпы и сапог, но я вырос на ранчо, на востоке скалистых гор. Мы никому не позволяем неуважительно относиться к нашим женщинам.

- Я буду только тянуть тебя вниз, - прошептала я.

- О, милое дитя. Ты так ничего и не поняла, не так ли? Пока ты не вошла в мою жизнь, я топил вину на дне бутылки виски каждый вечер. У меня не было ничего, никакого смысла в жизни.

- Я была полна сомнений, которые были внутри моей головы, как скрученная в узлы верёвка. Я видела узлы, но не могла их распутать. Я боялась.

- Чего?

- Единственное, что я вспомнила вчера ночью, это то, что случилось в день смерти моей матери, но всё остальное я узнала только из записей. Я боюсь, что буду постепенно вспоминать всё больше и больше, но я просто не хочу вспоминать ничего, что связано с тем ужасным обществом.