Сломленные - страница 9
— И часто вы ездите в аэропорт? — спрашиваю я, продолжая выуживать информацию о Лэнгдонах.
Он целую секунду ничего не произносит, и я уже начинаю думать, что официально пересекла черту, но он, в конце концов, отвечает.
— Не особо. Сейчас Мистер Лэнгдон приезжает не так часто, как раньше, а Мистер Пол… он больше не выходит из дома.
Пол.
Мой подопечный. Или пациент. Или кто он там.
Я умираю от желания задать ещё больше вопросов, но есть что-то в тоне Мика… Натянутость? Грусть? Есть в нём что-то, но я не хочу допустить ошибку, распознавая, что именно.
Вместо этого я опускаюсь глубже в тёпленькое кожаное сиденье и пробую познакомиться поближе с природой Мэна. Из своего интернет-исследования я знаю, что Бар-Харбор находится на воде, однако сейчас я не вижу ничего, кроме деревьев. Для того, кто не часто видит деревья за пределами Центрального Парка, есть что-то успокаивающее во всей этой зелени.
Ну, это успокаивает, пока я разрешаю себе подумать о том, что меня ждёт. Потому что у меня нет ни единой долбаной подсказки.
Это странно, но я не слишком много раздумывала над тем, что буду делать, когда окажусь здесь. Мне не предоставили никаких должностных инструкций. Чёрт, да я даже не претендовала на это место. А если бы и претендовала, то вполне уверена, что студентку без сертификата (хотя теперь он у меня уже есть) вряд ли бы выбрали как идеальную сиделку для ветерана с травмой.
Очевидно, когда Гарри Лэнгдон вышел на моё имя через друга ещё одного друга моих родителей, он не искал профессионала.
Так почему же я?
Конечно, поздновато для таких мыслей. Я узнала об этом ещё за три месяца до приезда сюда, но заминала реальность в своём разуме, как поступала и всякий раз, когда кто-нибудь спрашивал, какие обязанности как специалист по уходу на дому я выполняю: лишние руки для тех, кому они нужны.
Вот, по существу, расплывчатое словарное определение. Но народ это проглатывает, и это уж точно не ложь. Послание Гарри Лэнгдона гласило, что опыт по уходу не требуется, лишь общение, базовые навыки приготовления пищи и готовность к переезду в Бар-Харбор.
Я ухватилась за отсутствие опыта по уходу. Не думаю, что раздача мороженого в закусочной Сент-Джуда считается. Но мне, на удивление, нравится готовить. То есть, я не рождена для своего собственного кулинарного шоу, но мама неизменно настаивала на том, чтобы дать нашему шеф-повару выходные, если они не устраивали званый вечер, и тогда она демонстрировала мне основы. Сыр на гриле. Яичница-болтунья. Чили. Спагетти.
Что же касается готовности к переезду? Да, пожалуйста. Я бы заплатила, чтобы они меня забрали. Единственная моя жалоба заключается в том, что работа не в ЛА или Сиэтле, или же где-нибудь в другом часовом поясе от всего, что я пыталась оставить позади. Впрочем, судя по количеству знаков «Осторожно — олени», которые мне встречаются до сих пор, я, безусловно, очень далеко от дома.
В сущности, всё сводится к тому, что один богатый чувак попросил другого богатого чувака найти какого-нибудь богатенького кретина, который не станет вести себя, как оплачиваемая сиделка.
Поступок не совсем достойный Нобелевской Премии, но я не могу разбудить в самой себе заботу. Как бы я ни получила работу, будь то связи или чистая случайность (естественно, не мастерство), это по-прежнему остаётся билетом на волю из Нью-Йорка. Это по-прежнему спасение.
Но, как и было сказано, я почти ничего не знаю о своём клиенте. То есть, я в курсе, что Гарри Лэнгдон — это пожилой бизнесмен с кучей денег. Но что касается его сына? Не единой мысли.
Вовсе не потому, что мне не любопытно. Гугл в мгновение ока рассказал бы всё, что мне нужно знать. Да и, Господь знает, небольшое расследование было бы разумным поступком. Но, честно? Я до смерти боялась, что всё это окажется одной большой страшной картиной или же подробным отчётом о его увечьях, что испугает меня и вынудит отступить.
Знаю, ужасно так говорить, но я не привыкла к уродству. И если брать в расчёт, на что намекал Мистер Лэнгдон до сих пор, с его сыном произошло что-то действительно безобразное.
Мне, так сказать, едва удалось усадить себя на самолёт этим утром. И мне уж точно не нужно было докапываться до того, во что я ввязалась. Но теперь нет никаких шансов на попятную, да и дальше прятать голову в песок тоже не выход.
Я не могу перестать думать о том, как печален был голос Мика, когда он говорил о Поле. Нет, Мистере Поле. Может, мне пора бы уже понять, с чем я имею дело.
Я вытаскиваю телефон из сумочки, пролистывая шквал сообщений, ожидающих меня.
Мама: Позвони мне, как только устроишься. Запомни, никто не упрекнёт тебя, если ты решишь вернуться домой пораньше.
Папа: Оливия. Позвони, если что-нибудь понадобится. Горжусь тобой.
Белла: Уже скучаю. Ты самая знойная Флоренс Найтингейл, уж я-то знаю.
Андреа: Ты ещё здесь? У моих тёти и дяди есть летний домик в Вермонте, на случай, если потребуется отвлечься, когда тебе осточертеет заботиться о престарелом чуваке. xoxoxoxoxo.
Остальные сообщения, пришедшие от моих друзей, представляют собой смесь поддержки и скептицизма, дойду ли я до конца. Добравшись до сообщения Майкла, немного медлю:
«Позвони мне, когда перестанешь убегать».
И удаляю его.
Но именно последнее сообщение съедает меня живьём. Мы с Итаном не поддерживали связь с тех самых пор, как я попыталась — и облажалась — вернуть его несколько месяцев назад, несмотря на это у него хватает внимательности, чтобы отправить простое:
