Отпущение грехов - страница 57

— Было такое? — спрашивает он снова.

— Что? — я задыхаюсь. — Трахалась с кем?

Мое сердце пропускает несколько ударов, когда наши взгляды встречаются. Я никогда не видела их такими темными и глубокими. Они бездонны, как адская пропасть, куда, вероятно, сбросят мое тело… или как река Гудзон.

Он крепче сжимает руль, лишь на мгновение отвлекаясь от лобового стекла.

— Ты думала, я не узнаю? Ты встречалась с ними в моем гребаном клубе! — он трет рукой челюсть. — И теперь полиция заинтересовалась моей задницей, потому что Джек-Потрошитель нового времени убивает моих клиентов.

Наконец, он смотрит на меня, и я вижу, что он винит меня, я вижу, что он осуждает меня, и теперь я знаю, мне придется его убить. Мне следует его убить, потому что в этом случае проблемы исчезнут, но…я люблю его.

Его глаза прищуриваются, и мое сердце останавливается, нет, оно падает в бездну. Холодный пот проступает на коже, голова кружится. Срабатывает реакция на драку или полет, и я добираюсь до ручки двери, но Эзра придавливает меня к креслу.

— Отвечай мне! — и это шипение, а не рычание. Шипение. Он собирается перерезать мне горло и оставить в сточной канаве прямо перед этой самой церковью.

— Я не… — сглатываю, пытаясь перевести дыхание. — Я не трахалась с ними, — мой голос дрожит, мое тело дрожит, и Эзра все еще пристально смотрит на меня. — Этого не было!

Его рука перестает придавливать мою грудь к креслу, но затем, один за другим, его пальцы сжимают и обхватывают мое горло. Я задыхаюсь, хватаясь за его запястья, и он дергает меня вперед, почти вплотную к себе.

— Чья ты, Эви? — его голос вновь отдает рычанием.

— Господа, — мне удается прошептать, и я могу сказать, ему не нравится этот ответ, потому что его пальцы крепче стискивают мое горло. Мое сознание постепенно уплывает, а он собирается меня задушить. Но Эзра никогда не причинит мне вреда. Я — его маленькая убийца. Я — его малышка Эви. Я — не какая-то рыжая шлюха в слишком облегающем белом платье. Он испытывает желание любить меня.

— Нет, — выдыхает он, когда его губы оказались рядом с моими. — Попробуй еще раз, маленькая убийца. — Давление на горло ослабевает, он ждет ответа.

И как бы ужасно это не звучало, но я отвечаю ему: — Твоя.

— Повтори, Эви, — его голос разливается по машине, и у меня в животе порхают бабочки.

Почему он так злится? У меня все сокращается между ног, а он задыхается и кричит на меня, он разозлен. И мне это нравится, потому что никто никогда мной не владел, а люди защищают то, чем они владеют, то, что они хотят. Я хочу быть его драгоценной маленькой убийцей, потому что тогда я буду в безопасности. Вовеки веков, аминь.

— Кто. Владеет. Тобой? — его взгляд подрагивает в ожидании, на губах появляется улыбка.

— Ты, Эзра.

Его пальцы отрываются от моего горла в тот момент, когда его рот касается моих трепещущих губ. Он целует меня со всей своей мощью, прикусывая мою нижнюю губу. Я купаюсь в боли. Когда мы совершаем грех, то должны понести наказание, а наказание — это боль. Я стонала ему в губы, наслаждаясь подчинением, потому что я принадлежу ему.

Отрывая от меня свои губы, он смотрит на меня, как на провинившуюся девчонку.

— Что мне с тобой делать, дорогая? — он улыбается, и его лицо проясняется. — Кажется, у тебя есть плохая привычка.

Любимый. Я смотрю на него в ответ.

— Привычка? — спрашиваю я.

Его рука пробегает по моей шее, прежде чем переместиться к себе на колени. — Сколько человек ты убила, Эви?

— Это неважно, они были грешниками.

В этот момент его глаза блестят. Я понимаю, что он думает, будто я сумасшедшая, хотя я знаю, что это не так.

— Это были плохие люди, Эзра. Нечестивые, мерзкие извращенцы и грешники, Эзра. Они живут во грехе, их грязные руки всегда будут осквернять. И нельзя смыть эту грязь, я чувствую, как она въедается в меня… Мне необходимо их убивать, — я останавливаюсь передохнуть и знаю, что моя речь звучит безумно, но все это правда. — Я должна их убивать, я должна их убивать.

Глава 36

Эзра

— Я должна их убивать, — произносит она с твердой уверенностью.

Я шумно выдыхаю и сжимаю переносицу.

— Дерьмо, Эви.

Её поймают, если она продолжит свою миссию. Она действует неаккуратно, без контроля. Она бы просто могла выложить дорогу из трупов до самой своей чертовой двери, следуя своему методу. Нет, не до своей — до моей чертовой двери. Я вглядываюсь в нее, и она смотрит на меня в ответ широко распахнутыми глазами, ее зубы нервно прикусили нижнюю губу.

— Ты не можешь просто так убивать людей, — говорю я ей.

— Я не просто убиваю людей, я убиваю людей, которые заслуживают высшей кары, — она держит это проклятое распятие, прокручивая его между пальцами.

Твою мать. Я откидываюсь на подголовник.

— Не стану спорить, что жизнь этих людей стоит хотя бы ломаного гроша, но ты /всегда и везде оставляешь трупы. Ты бы еще вывела мои инициалы на лбу каждого из них, оставив тела прямо за дверьми клуба. Полиция уже идет по моему следу, — я качаю головой, потому что так сказать нельзя. — Тебе нужно остановиться … во что бы то не стало.

Ее глаза открылись, и она яростно качает головой:

— Я не могу остановиться, нет, — она шумно вдыхает, а ее челюсти сжимаются. — Пожалуйста, не заставляй меня прекращать.

Я разочаровано зажимаю в руках собственные волосы.

— Ради бога, Эви.

Она закрывает лицо ладонями. Это слишком даже для меня. Не говоря ни слова, я отъезжаю от бордюра. Она молчит, когда мы проезжаем по загруженным машинами улицам Нью-Йорка. Эви смотрит в окно, ее колени подтянуты к груди. Она выглядит хрупкой, и я впервые чувствую всю глубину ее израненной сущности.