Я говорил, что люблю тебя? - страница 101
– Меня туда никто не звал, – сказала я и уставилась на магазин, расположенный через улицу. Я ни сном ни духом не ведала, что Тиффани пригласила в пятницу всех к себе; значит, меня из круга избранных исключили. Что ж, неудивительно.
– Наверняка звали. – Рейчел кивнула на мой телефон, лежавший на столике. – Ты просто была вне зоны доступа. Проверь сообщения. Тем более что планируется всего лишь вечер кино.
Я стиснула зубы, чтобы не сболтнуть лишнего. Рейчел просто не понимает. Тиффани ни за что меня не пригласит. Потому что ненавидит. Но сказать об этом Рейчел я не могу, так как, естественно, она спросит почему, а отвечать на этот вопрос у меня нет никакого желания. Да и что я могла бы ей ответить? «Тиффани ненавидит меня, потому что я переспала с Тайлером, который – если ты вдруг забыла – приходится мне сводным братом. Опа! Два секрета за раз! Вот видишь, Рейчел, дерьмовая из меня подруга, да и человек я дерьмовый. Самый что ни на есть!».
– Итак, в пятницу, – продолжила Рейчел, вставая, – мы должны разобраться, беременна она или нет. И я отлично знаю, как это сделать.
* * *
Придя домой, я поставила телефон на зарядку и, когда он включился, обнаружила двадцать девять звонков в субботу от отца и три звонка в последующие дни от мамы. Еще было несколько сообщений от Амелии, в которых она рассказывала, что Лэндон Сильвермэн непрестанно пишет ей с того самого дня, когда у них произошло то сексуальное свидание на заднем сиденье его грузовика, и теперь она всячески старается от него отвязаться, потому что больше он ей не интересен. Еще два месяца назад, едва завидев его в коридоре, она вся исходила слюной.
Но от Тиффани ничего не было.
Что неудивительно.
И от Тайлера тоже ничего не было.
Что удивительно.
Я не сделала ему ничего плохого, не дала поводов на меня злиться. Понимаю, что в голове у него сейчас полный бардак, но у него нет права делать вид, что меня вообще не существует, пока он во всем разбирается. Мне же на него не наплевать! Я же хочу знать, как он там справляется! Хотя по большому счету, я постаралась сразу же отогнать от себя дурные мысли. Может, ему просто нужно время.
Отец с Эллой и мальчишками уехали на другой конец города навещать друзей. Я осталась дома совершенно одна. Пока я слонялась по кухне, решила позвонить маме. За шестнадцать лет моего существования не было и дня, чтобы мы не виделись. А сейчас ей приходится жить без меня все лето.
Набрав домашний номер, я, стуча пальцами по столешнице, долгое время слушала длинные гудки. Трубку так никто и не снял. Тогда я позвонила маме на мобильник. Она ответила практически сразу.
– О, подумать только, любимейшая из моих дочерей жива!
Мамин голос наполнил меня теплотой, которую ничто и никогда не заменит. От этой теплоты всегда начинаешь улыбаться, каким бы сложным ни выдался день.
– Мам, – возразила я, естественно, с улыбкой, – я у тебя единственная дочка.
– Тем лучше, – парировала она. – Как дела?
«Ужасно, – хотелось сказать ей в ответ. – Отвратительно, кошмарно, хуже некуда».
– Хорошо.
– А как отношения с той сволочью, что дала тебе половину генов?
Закатив глаза, я открыла дверь холодильника. Мама не стеснялась в выборе выражений, когда речь заходила об отце.
– Да как-то не очень, – призналась я. С воскресенья отец вел себя подозрительно спокойно, и я не могла понять: то ли он на меня до сих пор злится, то ли в кои-то веки старается быть невозмутимым, перестав контролировать каждый мой шаг. Скорее всего, первое.
– Что опять у вас стряслось? – спросила мама с тревогой в голосе.
Я пожала плечами, хоть она и не могла меня видеть, и, прижав телефон ухом к плечу, полезла в холодильник, чтобы, порывшись среди всевозможных упаковок с мясом, выкопать хранящиеся в глубине яблоки.
– Да ничего особенного. Просто поругались.
– И из-за чего? – Маму явно охватило волнение, в трубке что-то посвистывало – значит, она вышла на улицу.
– Мы не пришли домой ночевать, – повинилась я. Маме было легко признаться, она всегда меня понимала и поддерживала, всегда была моей лучшей подругой. У меня даже вопроса не возникало, стоит ли рассказывать ей правду. – Пару раз.
– И чем же вы занимались? – Отбросив тревогу и волнение, сейчас мама говорила уже строго. – Иден? Может, пора купить противозачаточные таблетки?
Какое-то время я молчала, ошарашенная. Это еще одна особенность мамы: она исключительно прямолинейна.
– Ясно. Я кладу трубку, пока, мам. И не звони мне больше, потому что мне стыдно смотреть тебе в глаза. Была рада нашему знакомству, люблю тебя, прощай.
– Иден!
– Да?
Она смеялась. Тихо и ласково.
– Прости. Просто тебе ведь всего шестнадцать, ты взрослеешь, а я в твоем возрасте…
– Давай сменим тему, ладно? – С пылающими щеками я подошла к раковине, ополоснула яблоко и, усевшись прямо на столешницу, откусила кусочек.
Мама какое-то время слушала, как я жую.
– М-м-м… Ну и как вообще тебе это лето?
Склонив голову, я немного поболтала взад-вперед ногами, тщательно обдумывая ответ. Точно знаю, что останься я в Портленде, то потратила бы лето на поиски способов, чтобы провести время с Амелией, но без Алисы и Холли. Все-таки здорово, что я освободилась от их бесконечных издевок. Еще я походила бы в спортзал, но точно не влюбилась бы в того, в кого не следовало. Как ни крути, а лето в Санта-Монике было совершенно другим.
– Оно совсем не похоже на лето в Портленде, – ответила я.
