Я говорил, что скучал по тебе? - страница 18
Увы, у меня не хватает смелости на такую авантюру, так что вскоре я подъезжаю к маминому дому и готовлюсь собирать чемодан. Мысль о поездке окончательно портит настроение. Я с убитым видом захожу в дом. Как ни странно, мама уже встала и возится на кухне с посудомоечной машиной. Она выпрямляется и запахивает халат. Я закрываю за собой дверь и нерешительно останавливаюсь, не зная, что сказать – мы не виделись после вчерашней ссоры.
– Э-э… А что ты так рано встала?
Обычно после ночного дежурства мама просыпается в час, а то и позже.
– Джек сказал, ты едешь в Сакраменто с отцом, – медленно говорит она, не отвечая на вопрос.
– Да, – отвечаю я, потирая виски, – у меня нет выбора.
– Почему раньше не говорила? – Она опирается на столешницу и смотрит на меня изучающим взглядом.
– Я и сама не знала, это Элла придумала: сплотить семью, что ли.
Я пожимаю плечами и оглядываюсь по сторонам.
– А где Гуччи?
– Джек повел ее гулять. – Мама подходит ко мне, шлепая тапками по плитке. – А ты хочешь ехать в Сакраменто?
– А похоже, что хочу? – Я тычу указательными пальцами в свое расстроенное лицо. – Элла поставила меня перед фактом.
– Элла тебе не мать. – Мама хмурится, наклоняет голову набок. – Если ты не хочешь ехать, я могу с ней поговорить.
– Что толку? Ей ничего не докажешь, – бормочу я и плетусь по коридору в свою комнату. Открыв дверь, оглядываюсь через плечо на маму: – Так что я уезжаю до понедельника. Мне надо собираться.
Я закрываюсь в комнате, а мама остается на кухне. Надеюсь, после моего возвращения мы забудем о размолвке и все наладится. Сейчас мне некогда, через два часа за мной заедут отец с Эллой. Надо собрать вещи, принять душ и привести себя в порядок.
Я нахожу самый маленький чемодан, бросаю его на кровать, отрываю бирки, оставшиеся от полета, и рву их на мелкие клочки. Лучше бы провела лето в Чикаго! Не пришлось бы иметь дела с Тайлером и отцом. Сидела бы себе в Иллинойсе и знать не знала, какие трагедии разыгрываются дома, или путешествовала бы с соседкой по Среднему Западу. Ходили бы на вечеринки, фестивали, концерты… Но этому не бывать, потому что моя соседка по комнате поехала к себе в Канзас-Сити, а я торчу в Санта-Монике. Меня согревает единственная надежда, что, когда Тайлер вернется в Портленд, все наладится. Надеюсь, после этого уик-энда больше его не увижу.
* * *
Папин «лексус» появляется перед нашей калиткой на пятнадцать минут раньше условленного времени. Отец сигналит, мама кричит мне из гостиной, что они уже здесь, Гуччи истошно лает, а я не успела собраться. Так и не досушив волосы, торопливо засовываю в рюкзак самое необходимое: зарядку для телефона, духи, подаренные мамой на Рождество, наушники и февральский выпуск журнала «Космополитен» с Арианой Гранде на обложке. Одновременно надеваю конверсы и кричу:
– Я слышу, мам!
Наконец, чуть не сломав бедро, вваливаюсь в гостиную, волоча за собой чемодан и досушивая на ходу волосы, с рюкзаком на одном плече. Мама уже оделась и смотрит в окно через опущенные жалюзи, но, когда я подхожу к ней, отшатывается и говорит:
– Он идет сюда.
Через мгновение раздается звонок, затем нетерпеливый стук. Мама раздраженно цокает языком и, оттолкнув Гуччи, распахивает дверь. Отец стоит на крыльце, выразительно глядя на часы. Гуччи бросается на него – умничка! – однако мама хватает бедняжку за ошейник и оттягивает в сторону. Отец пятится на несколько ступенек назад и окидывает собаку таким недовольным взглядом, как будто та собиралась разорвать его на куски. Я держусь в стороне.
– Что ты хотел, Дэвид? – безразлично, с едва уловимой ноткой сарказма спрашивает мама и треплет собаку за ухом.
– Где, черт возьми, Иден? Она что, оглохла? Нам шесть часов ехать, и если мы не выедем сию минуту…
– Ах да, я слышала, – говорит мама таким проникновенным тоном, который способен пронять даже отца. Прижав палец к нижней губе, она добавляет: – Сакраменто, не так ли? Чудесно! Иден не в восторге от этой идеи, но решила пойти вам навстречу, и я клянусь богом, Дейв, если ты испортишь ей выходные, я приеду за ней сама.
– Да хватит тебе. – Он смотрит на маму с упреком и осуждением.
Неужели они когда-нибудь любили друг друга? – проносится у меня в голове.
– Думаешь, я в восторге? Это все Элла.
– Ясное дело, – сухо отвечает мама. – Ты бы никогда не додумался поехать отдохнуть со своей семьей.
– Ради бога, Карен…
Я выхожу из тени, пока обмен колкостями не перешел в потасовку.
– Что стоишь? – сердито спрашивает отец. – Иди в машину.
– Не смей разговаривать с ней таким тоном! – бросается на мою защиту мама.
– Все нормально, мам, – вмешиваюсь я, хотя не считаю это нормальным, и заключаю ее в объятья.
Она обнимает меня одной рукой, так и не отпустив Гуччи, и шепчет мне в ухо:
– Он такой козел!
Я улыбаюсь в знак согласия.
– Быстрее, – гундосит папа.
Я выкатываю чемодан из дома, задев отца плечом. Ненавижу!
– Если что – звони! – кричит вдогонку мама.
Я киваю и направляюсь к машине. Элла приветливо машет мне рукой с пассажирского места. Мать с отцом на крыльце обмениваются последними любезностями, а я открываю багажник и утрамбовываю его содержимое, чтобы освободить местечко для своего чемодана. Наконец захлопываю багажник и сажусь в машину.
– Привет, Иден, – поворачивается ко мне Элла, – готова?
– Нет, – острю я и пристегиваюсь.
Рядом со мной сидят Чейз и Джейми, оба в наушниках. Чейз добродушно улыбается мне и вновь утыкается в телефон. Джейми демонстративно сложил руки на груди и отвернулся к окну. Я тяжело вздыхаю и собираю волосы в пучок, чтобы не лезли в лицо.
