Условный рефлекс - страница 70
Не смея лишний раз вздохнуть, раздумываю, что если вдруг споткнусь на высоченных шпильках, которые мне подобрали костюмеры, смогу ли пережить спокойно публичное унижение? Концентрируюсь и подхожу к металлическому шесту, торчащему из середины круглой сцены. Наверное каждая женщина мечтает попробовать себя в роли танцовщицы. Особенно если музыка нравится и атмосфера располагает.
Фотограф начинает что-то щебетать на французском, отчаянно жестикулируя и у меня начинается очередной приступ паники, ноги подкашиваются от волнения. Что опять не так?
— Все шикарно, так Анри выражает восторг, — успокаивает меня вновь подошедшая Катерина.
Немного успокоившись, киваю и улыбаюсь. Расслабившись, начинаю медленно двигаться перед нацеленным на меня вездесущим объективом фотоаппарата. Кажется, теперь мы нашли общий язык с Анри — я понимаю его эмоции и жесты, следую знакам. И снова пронзает мысль, что для босса танцую. Пусть безумная фантазия — но почему бы не позволить ее себе, сколько можно себя ограничивать, даже в мечтах. По телу как будто проходит волна, и меня охватывает чувство куража. Сегодня я — другая. Смелая и раскрепощенная. Красивая. Покоряющая. Взмахиваю руками касаясь волос, чуть приподнимая их. Сегодня мои волосы как в рекламном ролике — блестящие, сияющие и ниспадающие тяжелыми волнами ниже плеч. Я выгляжу идеально, совершенно. И чувствую это каждой клеточкой.
И тут впервые в жизни ловлю галлюцинацию! Ко мне приближается Эмир, и сколько не моргаю — не могу избавиться от видения. Он направляется ко мне, причем выглядит угрожающе! Неумолимый, хладнокровный пират с недельной черной щетиной, с мрачным взглядом. На нем даже одежда черная — длинный плащ в вырезе которого виднеется белая рубашка.
Почему галлюцинация не проходит? И почему меня так пугает взгляд Багримова? Так что хочется бежать без оглядки! В голубых глазах горит смесь ярости и неприкрытого желания. А еще — что-то похожее на горечь и тоску.
Либо мне пора в психушку, либо Эмир действительно здесь! Стоит чуть позади фотографа, на которого бросает угрожающий взгляд, затем хватает напиток с подноса проходящего мимо официанта. Судя по характерным бокалам — это мартини. Босс выпивает залпом, ставит бокал обратно и берет другой. Парень официант выглядит испуганным. Еще бы, в этом плаще и небритый Багримов похож на арабского террориста.
Анри замечает интерес босса ко мне и что-то спрашивает у него по-французски. К моему удивлению Эмир отвечает, на английском. К сожалению, я не понимаю что говорит моя галлюцинация, и это ужасно обидно. Разговор продолжается пару минут, потом Багримов делает пару шагов и приближается к пилону. Только сейчас соображаю, что стою как статуя, обхватив себя руками — машинально стараюсь прикрыться.
Эмир стаскивает с себя плащ и набрасывает на меня, закутывая как ребенка. Хотя сравнение неподходящее, он меня скорее как добычу прячет в чертову шмотку, а потом закидывает на плечо и несет куда-то. Я даже не вижу куда. Но мне страшно и обидно. И волнительно до чертиков. Но что все эти французы подумают обо мне, о нас? Чем я так разозлила босса? И откуда он вообще здесь взялся?
Наконец Эмир остановился и поставил меня на ноги. Едва устояв на высоченных шпильках, стискиваю полы плаща, помня, что под ним лишь белье, и оглядываюсь по сторонам.
— Что это за место? — спрашиваю дрожа. Непонятно совершенно, то ли кабинет — тут есть и диван кожаный, и стол, то ли кладовка, потому что мебель расставлена хаотично, некоторая накрыта белой тканью, повернута боком… Слабое освещение — свет падает из окна, наполовину заставленного какими-то картинами. Напротив, меня стоит огромное пыльное зеркало и женщина, отражающаяся в нем, с лицом белее мела, в черном плаще и покосившейся на голове короне с фатой, выглядит нелепо. Как этот аксессуар вообще не слетел с меня пока несли сюда вниз головой — непостижимо.
— Тебе должно быть виднее, Солнцева, что это за место, — рычит Эмир. — Тебе больше спросить не о чем?
— Я… не знаю, что сказать. Почему вы сердитесь? — спрашиваю испуганно. Я действительно ничего не понимаю, в голове сумбур, мысли скачут, и все больше склоняюсь к тому, что все это все-таки сон. Вот только в какой момент я заснула? Впрочем, неважно. Если сон — это круто! Во сне я могу вытворять что захочу. То, что никогда не решусь сделать наяву. Например, быть раскрепощенной соблазнительницей… Но взглянув в лицо Эмира понимаю что нет, даже во сне не могу! Он слишком реален! А я — безумно стесняюсь и лишь сильнее стискиваю полы плаща. И на всякий случай сильно щипаю себя за бедро. И сама же охаю от боли.
— Что ты делаешь? — хмуро спрашивает Эмир.
— Щипаю себя! Не пойму, снитесь вы мне или нет! Потому что вам тут ну совершенно нечего делать! Не пойму, откуда вы взялись…
— У меня просто нет слов, Солнцева! Ты вынесла мне весь мозг… Ты… Я…
Почему он так злится? Почему я не могу его понять?
— Это не сон, Виола, — хрипло продолжает босс. — Черт, скоро я и сам потеряюсь с тобой в пространстве. Второй раз как дебил прилетаю сюда, хотя должен быть сейчас в России, на фирме огромные проблемы… Я же решаю личное, ворвавшееся в самый неподходящий момент…
— Проблемы? — спрашиваю с тревогой. — Что случилось?
— Я почти потерял свою фирму, еле выправил ситуацию, и снова все забросив прилетел сюда, — устало отвечает Эмир.
— Мне очень жаль! Я могу как-то помочь?
Нет, такое мне точно не могло присниться.
— Да, Виола, и ты помогаешь. Своим трудом, талантом. Но и мешаешь чертовски. Может хватит уже, а? Ты мне всю душу вымотала.
