Пат для рыжей - страница 24
— Что? — только и могу выдавить в ответ, с трудом сохранив равновесие. — Ты с ума сошел?
И тут же закусываю губу. Мне о миссии надо думать, а уж психическое состояние Абакумова — второстепенный вопрос. Сегодня я Мата Хари, а не Мать Тереза. Нужно четко разделить в своей голове эти понятия. Усилием воли подавляю растущее чувство тревоги. Мишка ничего не должен видеть на моем лице, маска невозмутимости — главное средство защиты. Если он начнет читать в моих глазах такие эмоции как растерянность, страх, то сможет прочитать и другие чувства. Догадается что мне не доставляет никакого удовольствия проводить время с ним и выслушивать бредовые предложения.
— Это так выглядит? — обиженно отвечает Абакумов. — Почему ты меня не хочешь, Лозинская? Что со мной не так?
— Я… ошарашена, но мне приятно. Правда.
Подхожу ближе, Мишка развалился в огромном кожаном кресле возле стола. Опускаю руки ему на плечи.
— Ты очень напряжен. Хочешь, сделаю тебе массаж? Хотя, наверное, эта штуковина напичкана и массажерами. Выглядит дорого и сердито.
— Хочу, чтобы ты сделала, — ворчливо заявляет Абакумов.
— Хорошо… Снимай пиджак. Давай помогу.
Вот и все. Проще простого запустить руку в карман, когда предмет гардероба в твоих руках. Копирую информацию за секунду, пока Мишка, развалившись и прикрыв глаза, ожидает обещанный массаж. Подбрасываю гаджет обратно. Мне больше нечего делать здесь, чувствую огромное облегчение. Я смертельно устала. Но уйти надо красиво, и я массирую мощные плечи друга.
Спустя пять минут вздыхаю.
— Руки устали. И спать хочу смертельно. Я пойду, дорогой.
— Но ты не ответила.
Можно прикинуться дурой, но я устала даже для этого.
— Я не могу выйти за тебя, это бред. Думаю, это была минутная слабость и у вас с Ниной все наладится.
— Могла бы сказать подумаю. Неужели это так сложно? Обязательно каждый раз отвергать меня сразу и без раздумий? — в голосе Мишки все явственнее звучат нотки ярости.
— Извини. Вы прекрасная пара с Ниной и я не могу…
Хочу отойти от Абакумова, но он ловит меня за правое запястье и не отпускает.
— Жалкое вранье.
— Пожалуйста…
Пытаюсь вырвать руку, но Мишка не отпускает. Притягивает к себе. Он очень силен и вот я уже на его коленях, отбиваюсь от настойчивых объятий.
— Ты снова это сделала, — рычит мне в лицо Абакумов. — Дразнила меня весь вечер, а теперь сбежать хочешь. Я не мальчик уже, Анж.
И с этими словами впивается в мои губы. Меня затапливает волна отвращения. Все равно что целовать брата. Никаких бабочек в животе, вместо них — склизкий тяжелый шмат глины. Извиваюсь, отпихиваю от себя голову Абакумова, смыкаю губы изо всех сил. И, наконец, оказываюсь на полу.
— Какая же ты сука, — ревет взбешенный Абакумов. Смотрю на его лицо и прихожу в ужас — я его поцарапала! Сильно, глубоко, сама того не заметив!
— Прости пожалуйста! — почти кричу расстроенно. — Я не хотела.
— Чертова ледяная сука, — продолжает бушевать Мишка. Никогда его таким не видела, он пугает, меня охватывает паника, так что даже не встав на ноги начинаю отползать к двери. На секунду мне кажется, что он меня сейчас ударит — Мишка подскакивает ко мне. Но он лишь хватает меня за платье спереди, в районе шеи, и рывком поднимает на ноги. Ткань трещит под его огромными лапищами, воротник рвется, и передняя часть слетает до самой талии, обнажив грудь. Но сейчас я готова даже выпрыгнуть из него и бежать сломя голову голой, сквозь толпу гостей и фотографов.
Мишка тащит меня к двери и буквально выталкивает прочь.
— Завтра как можно раньше с утра убирайтесь с белобрысым сучёнышем, чтобы я вас не видел. Иначе грохну обоих.
Выплюнув мне в лицо эти слова, захлопывает дверь. И я остаюсь в одиночестве в тишине длинного коридора, с торчащими в разные стороны волосами, и в платье, которое приходится придерживать руками чтобы не упало.
Каким-то чудом мне удается никем не замеченной отыскать ванную комнату. Не могу вернуться такой в комнату к Максу. Мне этого просто не вынести — что подумает обо мне? А если психанет и пойдет выяснять отношения с Мишкой? Это еще больше меня тревожит, тогда точно не разгрести. Хотя с чего я взяла что Патов бросится меня защищать? После того как в очередной раз его окунула это просто невозможно. Только последняя идиотка может ждать подобного. Наверняка Макс возненавидел меня, обломала, да еще и жалким посмешищем выставила. Первым делом проверяю флэшку — слава Богу она не выпала, пока меня как куклу туда-сюда дергали, хорошо, что в моем бюстгальтере есть маленький потайной кармашек как раз для таких вещей и я успела убрать ее туда.
Смотрю на себя в зеркало. Помада размазана по лицу, глаза на котором кажутся огромными и испуганными. Я могу сколько угодно лелеять свою гордость, но мне как-то надо пробраться в нашу с Патовым комнату. Не могу же я в этой уборной провести всю ночь. Да и не по себе — Мишкин кабинет рядом, вдруг он сюда ломиться начнет. Нельзя тут оставаться, поэтому хватаю самое большое полотенце что висит на вешалке, набрасываю себе на плечи и зажимаю концы на груди. Так вид гораздо приличнее. Выскакиваю наружу и быстрым шагом обхватив себя руками иду в крыло где нужная комната. Сталкиваюсь с горничной лицо которой выдает удивление лишь на миг. А потом взгляд мимо, словно она таких как я замотанных в полотенце поверх одежды, чуть ли не каждый день наблюдает.
Очень может быть, что так и есть.
Что я знаю про теперешнего Абакумова? Пусть даже несколько лет назад мы были друзьями. Люди не меняются, но в то же время приобретают по жизни как опыт, так и вредные привычки. Поэтому сейчас меня нисколько не гложет вина, что мучила в начале, когда только приехала сюда. И ностальгия тоже прошла. Осталось лишь чувство омерзения и желание как можно скорее свалить отсюда. Желательно прямо сейчас.
