Любимец моих дьяволов - страница 46

— Отпусти меня и убирайся! Я тебе не шлюха!

Пощечиной бьют эти слова. Она права. Я ведь как со шлюхой с ней обращаюсь. Так нельзя с девочкой. Но у меня реально едет крыша, стоит только рядом оказаться. Дышу глубоко, пытаясь успокоиться. Но когда снова убираться приказывает, опять срываюсь. Подлетаю вплотную, хватаю за плечи и к себе притягиваю. Я должен ее поцеловать. Почувствовать ее вкус. Иначе просто сдохну. Это какая-то невероятная, безумная потребность в близости. Наваждение, бешеный смерч, который захватил в воронку и не выбраться. Пытаюсь добраться до ее губ, но Лизка в ярости, отталкивает меня, лупит по щекам, а я в ответ еще больше дурею от желания, которое разгорается с каждым ударом, с каждым прикосновением.

Не отпускаю, снося удары, прижимаю к себе жадно, стискиваю в объятиях, обхватываю за подбородок, сильно, чтоб не могла вырваться. Впиваюсь в губы жадно, грубо, погружаю язык, зарываюсь пальцами в волосы. Мы падаем на кровать, нависаю над девушкой, продолжаю непрерывно целовать ее, покусывать ее губы, а потом снова и снова глубоко погружать язык в ее рот. В какой-то момент Белоснежка перестает сопротивляться. Все еще упирается ладошками мне в грудь, но уже не отталкивает. Лежит покорно, и меня затапливает волна нежности.

Но в следующий момент раздается стук в дверь, я машинально скатываюсь с постели, Лизка тоже вскакивает на ноги. На меня — ни единого взгляда. Бежит к двери. Внутренне сжимаюсь, готовясь к драке. Но Белоснежка не открывает дверь, лишь спрашивает:

— Кто?

— Дорогая, это Марина. Извини что беспокою… Я проходила мимо двери и мне показалось что ты стонешь…

— Да… я спала. Приснился плохой сон.

— Можно мне зайти на минуту?

— Я… сейчас, только наброшу что-нибудь.

Лизка разворачивается ко мне и шипит: Гардеробная. Толкает меня к двери в глубине комнаты. Я туда заглядывал, пока ждал. По площади — даже больше самой спальни. Сплошь завалена тряпками, сумками и обувью. Вот туда сейчас заталкивает меня и захлопывает дверь. Быстрые шаги — наверное, набрасывает на себя что-то. При мысли об обнаженной, красивой как куколка девушке, которая спешно одевается, чтобы скрыть следы моих засосов на своей груди, у меня снова тянет в области паха. Член распирает штаны. Но сейчас, увы, не до этой проблемы. Весь обращаюсь в слух. Зачем мачеха пришла к Белоснежке в такой час? Не к добру это, явно.

Глава 12

POV Леа

Ночной визит мачехи с одной стороны можно сказать спас меня. С другой — взбесил своей бесцеремонностью. Чего она вообще приперлась? Еще и стоны услышала! Спальня отца в другом крыле. С какого перепугу она мимо моей комнаты шныряет? Что вынюхивает?

Набрасываю очень быстро спортивные домашние брюки и свитшот из мягкого велюра с розовыми ушками. Открываю дверь и приглашаю мачеху внутрь. Хотя мне ужасно неприятно ее вторжение в мою комнату. Не хочу видеть ее здесь. Но если не впущу — еще надумает чего. Решит, что мужчину у себя скрываю. Ведь на самом деле так и есть — хоть и не по своей воле.

И вот сейчас власть в моих руках — могу уничтожить Якоба одним только возгласом, точнее — могла несколько минут назад. Но я не раздумывая спрятала его. Значит, не готова расстаться со своими иллюзиями, что бы там не кричала ему? Наверное так и есть. Но и стелиться не готова.

— Что ты хотела? — спрашиваю холодно. — Довольно странное ты место для прогулки выбрала. Противоположное крыло дома. Что, в своем уже все осмотрела, заскучала?

— Я тебя понимаю, Лиза, — елейно отвечает мачеха. Я свалилась как снег на голову. Герман должен был подготовить тебя… Но он боялся что ты не поймешь.

— И правда не понимаю, в чем прикол — любить старика. Объяснишь?

— Твой отец невероятно харизматичный мужчина. Я люблю его.

— Я тебе надеюсь не мешаю его любить? Или… ой, вот только не пугай меня — ты же не хочешь стать мне мамой? Хотя по возрасту подходишь, да. Моей наверное столько и было… Когда папочка закопал ее живьем. Он же Синяя Борода. Ты не знала?

У Марины после моих слов такое лицо — так и хочется расхохотаться. Меня несет конечно, зря я так с почти незнакомым человеком… Но остановиться уже не могу, даже про Якоба забыла.

— Ты совершенно зря язвить пытаешься, — тихо говорит Марина.

— Угрожаешь?

— Нет, предупреждаю. Со мной лучше дружить, деточка.

— Знаешь, мне что-то скучно стало. Давай иди уже, а? Спать хочу.

— Я, наверное, тебя разбудила, извини, — меняет тон Марина. — Хотя на сонную ты не похожа. И я совершенно точно слышала стоны… Видимо я тебя от более интересного занятия оторвала. Может поэтому ты такая нервная? Кончить не успела?

Вспыхиваю от похабных слов и страха, что Марина про Якоба догадалась.

— Что ты несешь!

— Я в курсе твоей беды, деточка. Тут любая стервой станет — бедняжка, трахаться не разрешают. Хочешь я попробую переубедить Германа? Он должен понять… Что так нельзя. Что у тебя есть потребности…

— С тобой не желаю это обсуждать! Выскакиваю за дверь и жду в коридоре, когда мачеха последует за мной. Она не торопится, внимательно оглядывает мою комнату, словно принюхивается, точно — ведьма.

— Если хочешь — оставайся, — бросаю равнодушно. А я проголодалась что-то, на кухню схожу.

— Вредно так поздно есть. Живот вырастет и уже никого привлечь не сможешь. Тебе сколько? Двадцать? В двадцать пять организм уже меняется, запускается процесс старения.

— Ты что, доктор?

— Нет, фитнес инструктор.

— Ясно. С фитнесом у меня порядок. И если хочу поесть на ночь — это мое дело.