Любимец моих дьяволов - страница 88

Забираю свою покупку, заглядываю ей в лицо и понимаю, что она ничуть не изменилась в одном. Такая же дерзкая, безумная, безбашенная сучка.

Только игры стали взрослее, жестче.

Сумма которую я заплатил — неподъемная, нереальная, можно сказать я снова банкрот, и не понимаю зачем это сделал… И еще не известно как дальше пойдет… с тем кому я дорогу перебежал. Он вряд ли все на тормозах спустит. Плевать… все равно, даже одно то, что Лизка сейчас рядом, в моей машине, заставляет все вокруг сиять новыми красками. Они ярче, воздух слаще… Бля, да я романтик, оказывается. Осталось только на колено опуститься и признаться, что люблю… Вот только…

Мы прос**ли свою любовь. Вытрахали себе все мозги противостоянием, попытками доказать кто круче, кто достоин позволять себя любить. Мы не только свою жизнь прое**ли, но и чужую уничтожили…

Теперь лишь осталось проверить, как далеко готова зайти бывшая богиня Рублевки?

Вот только проверяльщик из меня по факту херовый выходит. По контракту — один половой акт и я должен отпустить девушку. Понимаю, что не смогу отпустить. У меня остается все меньше времени на то, чтобы выяснить, что происходит в голове у Брейкер. Насколько извращенна и порочна теперь ее суть. А она выглядит как ангел невинный. Смотрит своими огромными топазовыми глазами, точно молит — возьми меня. Как же хочется верить, что это не игра. Что я действительно все еще дорог ей. Но поверить в подобное практически невозможно.

Белоснежка выглядит доведенной до отчаяния. Мне иногда кажется, что она вот-вот упадет передо мной на колени и будет умолять взять ее. Неужели этот взгляд полный тоски может лгать? Я уже ни в чем не уверен.

От отчаяния, притаскиваю в дом бабу. Самому противно, даже больно. Но даже это не взрывает Лизку. Все еще держится. Даже уважение вызывает.

Никогда не знал, что ожидать от этой девчонки. Застав ее в постели с Кармен, думал свихнусь. Одновременно от желания, ревности и возбуждения. Бля, зачем все это, Лиз? К чему мучаем друг друга? Вопрос риторический. Оба видимо слишком гордые, ни один не признает поражение.

Теперь вот еще и Кармен на мою голову. Я и подумать не мог, что она лесбиянка. Или би, если честно, я вообще об этом ни на секунду не задумался, когда на улице помог от шпаны отбиться и переночевать пустил… Но ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Я ей кров — она же в ответ трахнула мою… Мою кого? Покупку? Любимую?

— Снова нажрался, — как сварливая жена встречает меня Кармен. — Сколько будешь свои чувства вискарем да текилой заливать?

— Ты психологом заделалась, Кармен? — отвечаю резко.

— Для того чтобы понять, что между вами происходит диплом психолога не нужен.

— Да ты что? Может поведаешь, что между нами? Почему я так веду себя? Неправильно, по-твоему.

— Потому что ты жалкий трус. Тебя пугают чувства, которые вызывает в тебе эта малышка. Боишься, что снова будет больно. А будет — обязательно. Вот и мучаешь ее и себя. Поэтому и не прикасаешься к ней. Понимаешь, что если хоть раз уступишь — больше не сможешь держаться на расстоянии. Не нужна — отпусти. Я заберу ее себе. Залечу все ее раны…

Вот это да, ну и тирада. Тебе бы, Катерина, книги писать. Но вслух лишь спрашиваю с ухмылкой:

— Думаешь, получится сделать из нее лесбиянку?

— Уверена, у меня получится любить ее. Ей лишь это нужно. Чтобы ее любили.

Разворачиваюсь и ухожу, хлопнув дверью. Наизнанку этот разговор выворачивает. Бесит. Не понимаю, как поймав Брейкер в ловушку, будучи ее хозяином, вместо того чтобы отомстить и насладиться победой, чувствую себя веревками опутанным. Влюбиться — что может быть хуже? Только влюбиться в суку. Раньше думал, что лучше прострелю себе башку, чем позволю этому случиться. Так что изменилось теперь?

Вваливаюсь в свой любимый бар и методично напиваюсь там весь вечер. Домой — ноги не идут. И как я попал в эту ситуацию? Дома две бабенки ждут, и каждая по-своему оголяет мне нервы. Играет на них, издевается. Поэтому снимаю номер в ближайшей гостинице. Отсыпаюсь и снова пью. Я зверею от желания… вот только запрещаю даже глубоко внутри озвучить его. Я хочу Брейкер… Хочу… До одури хочу. Как никого и никогда в этой жизни. Да что ж это такое-то, а? Мало мне Скорос, ужасный, самый неправильный выбор какой я только мог сделать… Но Брейкер — иссушающая, убивающая Медуза-Горгона. С ангельским личиком и глазами полными боли… Нет, ни за что не позволю ей взять верх.

Подходит к концу третий день моего отшельничества. Я принял решение. И оно не понравится никому. Оно мне самому поперек горла. Но я запрещаю себе думать об этом.

* * *

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍POV Леа

После всплеска страсти, поддавшись эмоциям и позволив Катерине ласкать меня, я ощутила еще большее отчаяние и безнадежность. Я ушла к себе, спать с Кармен мне теперь было неловко — как бы глупо это ни звучало. Всю ночь не могла уснуть, напряженно размышляла что же дальше. Теперь как никогда мы были далеки друг от друга с Якобом. Секс… Теперь я начала думать о том, что возможно до этого у нас и не дойдет. И что возможно Якоб лишь благородно помог мне по старой памяти. И от этих мыслей в груди что-то теплело и отчего-то становилось трудно дышать… Если это так, испытывает ли ко мне Якоб хоть толику симпатии? Я не знала. И боялась. Потому что чувствовала — внутри, вопреки всем табу, приказам и нашему прошлому, взаимной ненависти что-то было еще. Глубокое и нетронутое. Спрятанное в самом укромном уголке, в который я боялась заглядывать. Застав нас в постели с Кармен, он не произнес ни слова. Досмотрел до конца представление, наверное, до самой последней моей судороги, а потом развернулся и ушел. Я слышала его тихие шаги. Не могла говорить, мне хотелось побежать за ним, объяснить, что не хотела этого, что он вынудил своим безразличием… А потом отругала себя за идиотские мысли. Почему мне привиделись одиночество и тоска в его глазах, в тот момент, когда он смотрел на нас? Почему я придумала, что в них плескалась боль? Что он хочет быть со мной, но отчего-то не может?