Нужным быть кому-то (СИ) - страница 48
— Ну вот это всё: Санька, баба Лена, я?
— Честно?
— Да!
— Я полжизни, а то и больше прожил без близких, а вы мне все в душу влезли, не выковырнуть, так что привыкай, что вы мне нужны!
Зашли в комнату для спорта, как называл её сын. Санька прыгал на небольшом батуте, раскрасневшийся и радостный.
— Сань, считал?
— Да, сорок уже, ещё пять разочков и все! Мама, ты посмотри какие у нас снаряды здесь! Мы с дядей Сашей занимаемся, по-мужски.
— Пошли кушать, у нас сегодня торжественный ужин, и что-то сладенькое будет, — хитро прищурился Горшков.
— У Марины дрогнуло сердце, глядя, как общаются два Саньки.
Весь ужин она отвечала невпопад, внимательно наблюдая за всеми, и пришла к выводу, что они все трое на самом деле общаются и относятся друг к другу как близкие люди.
— «Мдаа, Марина Николаевна, как-то ты проглядела сближение такое… если совсем честно, то не хотела Саньку лишать общения с нормальным мужиком, не было в вашей жизни мужиков-то!»
— А, осознала, что мужик нормальный? — какой-то ехидный голос заворчал внутри, — прячешь голову как страус в песок. Нет чтобы поговорить с мужиком, выяснить непонятки, ты ж не знаешь, почему он так тогда себя повел!!
— Нет… не готова я пока… после Питера если, — сама себе ответила Марина.
— Санька наевшись, залез к дяде Саше на коленки и, прижавшись к его груди, быстро уснул.
Горшков потихоньку попросил бабу Лену:
— Лен Сергеевна, постелите на диванчике.
Та кивнула и пошла в коридор.
— Уже и диванчик имеется?
— Марина, ну куда ребенка спящего сейчас тащить? Выспитесь у меня, я тебя на работу утром отвезу. А они пусть потом в нашем дворе гуляют, Санька тут все горки облазил, с кем-то уже подружился, не упирайся, пожалуйста, я вас не съем! Да и меркантильный интерес у меня имеется, — он обаятельно улыбнулся, как когда-то в молодости, и у Марины опять дрогнуло внутри, — за столько времени у меня утром будет настоящий завтрак, а не перекус, я надеюсь?
— Конечно, Саша, что ты любишь на завтрак? — вошедшая баба Лена не дала Марине съязвить.
— Я всеядный, а домашняя еда перепадает так нечасто, если только Козыревых Марь Иванна щами побалует или блинцами, — он аж зажмурился, вспоминая.
Отнес Саньку, вернулся весь такой умиротворенный, и как-то четко поняла Марина, что вот этот жесткий, мало улыбающийся мужик не намерен их отпускать.
Видя задумчивую Марину, Горшков сказал:
— Ты устала, тебе надо ложиться. Я ещё немного посижу с документами, а вы ложитесь.
Гостевая комната была больше всей их двушки, два приличных дивана, какие-то столики… приглушенный свет от небольшого светильника не позволял рассмотреть всё, а в углу на маленьком мягком диванчике уютно посапывал Санька. Горшков тихонько подошел, посмотрел на него и вздохнул:
— Располагайтесь, и спокойной ночи!
— Мариночка, девочка, ты приглядись к Саше повнимательней. Он только с виду жёсткий, поверь, за таким мужиком как за стеной. Саньке такой папа — это как Божий подарок, подумай, может, все-таки сможешь с Сашей выстроить нормальные отношения? Я на тебя давить не хочу, но ты же сама видишь, как они оба расцветают, когда рядом. Сыночек-то, земля ему пухом, ни разу даже не пожелал увидеть свою кровиночку, а Саша от себя с трудом отпускает!!
Баба Лена вскоре тоже уснула, а Марина все перебирала сегодняшний вечер «в кругу семьи»…
Да и какое притворство? С возможностями и положением Горшкова он мог найти себе и фотомодель и богатую невесту, а зацепился за них, едва сводящих концы с концами.
А Горшков, на удивление, начал задремывать за документами, плюнул, принял душ, и быстренько пошел спать. И засыпая подумал:
— А здорово, когда семья под боком! Ещё бы Маришку рядышком… — и сам себя тормознул, — не спеши, Лихо!
В Каменке в пятницу Мишук привез жену и сыночка. Передав его бабе Тане, притворно вздохнул:
— Чистый Ванька или Колька, от нас с тобой, маманя, совсем ничего!
— Да, Шишкин истинный!! — с нежностью глядя на малыша, подтвердила баба Таня.
— Зато Аришка моя, ну, литый Мишка, — не остался в долгу Ванька, он ловко забрал у бабы Тани малыша.
— Ну, здорово, племяшик! — племяшик заворочался.
— Во, точно Шишкин, сразу своих признал!! С таким-то папою, ой, шпана будет!
— Папа, может, уже серьёзный! — Мишук бережно обнимал жену.
— Ага, не прошло и недели как грудями тряс!
Баба Таня понесла маленького в дом.
— Пойдем, Настя, эти Анчутки языками зацепилися, не скоро устанут!
Настя улыбалась:
— Татьяна Макаровна, я, может, и влюбилась-то из-за этой вашей Шишкинской манеры не унывать никогда. Лежит, весь перебинтованный, бледно-зеленый, едва говорить может, а глаза хитрющие, и слабым голосом на свидание приглашает. Вот и ходила полгода на свидание сначала к кровати. Потом на диванчик в коридоре, а потом и в парк при госпитале, там и замуж позвал… — она засмеялась, — цветов с клумбы надергал для «как надо»!
— А у них завсегда так, шиворот-навыворот, Никифор-то, батя ихний, с армии как пришел так и углядел меня-то. А против него я как комарик, мелкая, языкастая — чистый Мишка в женском обличье, ну посмеялась пару разов над ним. Идем так-то с девками с дальнего поля, он на мотике тарахтит, подъехал к нам, притормозил… меня в охапку и газу… Орать-то не могу, пылища кругом, привез в сельсовет, а там уже все и готово, заранее сговорился ведь. Вот и поженили, он меня по деревне-то на руках и нёс к себе в хату, это потом уже мы потихоньку дом-от достроили. У детей-то стать — Шишкинская, только Мишук да Еленка немного мое-то выхватили, а шебутные-то они в меня, Никифор, он много спокойнея меня был. Гордился всегда и женой и детями, радовался, да вот вишь, рано ушёл… Ванюшка совсем малой остался, три года как сравнялось, но ничё, все выросли людьми.
