Нужным быть кому-то (СИ) - страница 94
Начала поспевать клубника, а вот грибы в это лето подзадержались — дождей не было давненько, и ребятня с нетерпением ждала дождика.
— По субботам все так же дружно топили баню у Шишкиных. Игнатьич порывался свою поставить, но уж больно хороша была Шишкинская, а печник, сложивший каменку в бане, переехал. Надеялись, что навестит он родные края, вот тогда и Козыревская баня получится не хуже.
Наконец-то определились с дедовым домом, предварительно всю сумму от продажи поделили на три равные части: деду, сыну и дочери. Ждали приезда сына — позвонил в кои веки, дед Вася сильно переживал, как они отреагируют на продажу.
— Не паникуй, Васька, у тебя тут группа поддержки ого-го какая, все деушки, Шишкины, Макса юрист. А лучше ты в своей хоромине от тоски загибался бы? — баба Таня воинственно задирала нос.
Сынок нарисовался в субботу. Макс с любопытством рассматривал мужика — чистый дед Вася, только повыше и помоложе. А вот жинка его, да, там по виду можно было определить, что стерва.
Антон рванулся к деду:
— Батя, батя! — обнимал его с повлажневшими глазами.
— Какие нежности! — фыркнула сноха.
— А и нежности, чай не чужой, отец-от, вырастил, выучил, вот и теперя деньги на всех вас, неблагодарных, поделил, — тут же встряла бабка Анна, которую в деревне побаивались за острый язык. — Чё приехала-то, деньги забрать, а просто так навестить старика? Это дед такой, делится, я бы ломаного гроша не выделила, вон лучше в детдом отдать, или закопать на фиг, чем таким наглым.
Баушки дружно загудели, поддерживая её.
Сношенька заткнулась, Антон же тихонько что-то говорил отцу, дед внимательно слушал и кивал.
— Тошка, где ж детки-то твои?
— В Москве, где ж им быть.
— Во-во, от осинки не родятся апельсинки, — теперь вступила баба Таня. — Тошка, а пойдем-ка вон до Малявки прогуляемся, поговорим, — она пристально взглянула на его жену, — без свидетелев. Тошка как-то затравленно оглянулся:
— Иди, иди, подкаблучник! Васька, мало ты его в детстве лупил, все жалел, вот и выросли… два, не помнящих родства.
На берегу баба Таня и присоединившаяся к ней Анна что-то долго выговаривали сынку, он только ниже опускал голову.
— Дед Вася пригласил сноху в дом.
— Чего я там забыла? — с форсом произнесла она.
— Дед, хорош! — вмешался Макс. — Ща сынок подойдет, оформим документы и пусть валят отсюда.
— А ты кто такой? — взвилась дамочка.
Её осадил юрист:
— Вы не наследница. И разговаривая с покупателем, проявите элементарную вежливость, на базаре будете так себя вести, да и Василий Иванович вправе изменить условия наследования. Человек находится в здравом уме, и ничто не помешает ему передумать, что я, как юрист, ему буду настоятельно советовать.
Та пошла красными пятнами и заткнулась. Баушки осуждающе и шумно возмущались, и сношенька развернувшись, пошла по улице, прочь от дома.
На подошедшего сынка было жалко смотреть:
— Отец! Я не знаю, что сказать, я так виноват, да и Ирка тоже. — Он понурился, — прости меня, если сумеешь, я буду тебя навещать, позволишь?
— Дак, я, это, и не против, только сумеешь ли настоять-от, ты ж у меня подкаблучник первейший оказался?
Тот вздохнул:
— Нечего мне сказать. Я, вот, мать навестить хочу, сходим, а?
— В кои-то веки мать сыночка дождалася, сколь ты в Каменке не был, лет, поди, двадцать? — влезла бабка Анна.
— Двадцать три, — тихо уточнил дед.
— Бе-е-да! А и не горюй, Вась, у тебя теперя есть кому за тобой приглянуть, все мы тута на подхвате, сам знаешь, на миру и смерть красна!
На кладбище поехали сын и отец, сношенька, поругавшись с мужем, подалась на автобус.
Юрист говорил Максу:
— Давайте, Максим Викторович, изменим условия получения денег детками, пусть получат их только тогда, когда дед уйдет. Возраст немаленький — вдруг заболеет серьезно, вот и будут у него деньги на лечение, а что останется после него, они как первые наследники и так получат. Сейчас же, так сказать, для поддержки штанов, выделить какую-то сумму, небольшую, судя по всему, сыну предстоят жаркие скандалы, но таких не жалко. Я понимаю, не нашлось времени приезжать, но позвонить, хотя бы раз в месяц… это выше моего понимания. У меня в моей практике много было всякого, но такую бездушность… я бы не простил своим детям. Василий Иванович Вас слушает, так что, думаю, споров не будет.
Так и сделали. Дед, переволновавшийся и уставший, беспрекословно пошел отдыхать, а сынок, помявшись, подошел Максу:
— Я должен Вас поблагодарить за отца…
— А стоит? Вы же давно его из своей жизни вычеркнули? — Макс без своих прикольных слов казался таким взрослым. — Дед под присмотром всех баушек, да и более молодые его привечают, как здесь скажут. Он такой живчик, мы все им гордимся и надеемся, что он до ста лет точно доживет, если вы ему не будете в дальнейшем нервы мотать, что я Вам не советую делать, вернее, Вашей супруге!! Столько лет не было желания его навестить, то и не надо волновать в дальнейшем.
Сынок уехал, клятвенно заверив старушек, что будет звонить бате.
— Не, дед, ты чё, думал, «Ваня простите, я Ваша навеки?»
— Не, Максимушеко, но жаль дурака. Какой слабак выродился у меня, выбрал себе незнамо чего и всю жисть мается. Тама же совсем голоса не имеет, жалился, вот, сказал, на пенсию выйдеть и в Каменку переедет.
— Ага, тебе помочь быстрее уйти на тот свет! Ты, дед, теперь только наш, а эти родственнички… Чё, я у тебя плохой внучок?
— Што ты, што ты, я с тобой как с писаной торбой ношусь, все девки мне обзавидовалися.
