Мэн - страница 252

Конечно, неплохо было бы выйти против Чисоры или даже Карлоса Такамы — они оба фунтов на сорок тяжелее и стопроцентно уделают его до альтернативного состояния «скорее мёртв, чем жив» (это вообще то, что доктор прописал), но эти двое — профессионалы, и благородство бежит впереди них.

Андрей потерялся в мыслях и чувствах совсем от слова «абсолютно». Хотелось разозлиться, но злости не хватало. Дури, кстати, тоже. Всё было впервые и вновь — его ещё не бросали.

Он слишком поверил в себя? Понадеялся, что таких, как он не оставляют? Так Дексен и сейчас был в этом уверен. И к чёрту скромность.

Но всё равно что-то тут не так. Где-то закралась ошибка. Оплошность. Просчёт. В своём огромном «финансовом отчёте» на миллиардный оборот он потерял один «цент». Мелочь, деталь, крупицу. И тем сложнее её найти.

Ребята с охранного агентства позвонили часов в десять утра и дежурно доложили, что мисс Полл позавчера вечером вместе с этим её «говном унылым» загрузила в багажник своей машины какие-то чемоданы, они проследовали к нему на ферму, и до сих пор девушка с территории не выезжала. Два дня живёт у него, иногда выходит из дому и что-то делает на участке — близко наблюдение подобраться не может — местность там слишком открытая и малолюдная, любой незнакомец как на ладони.

Фаза отрицания у мистера Дексена прошла роскошно. Примерно как взрыв водородной бомбы, сброшенной когда-то русскими в Северный Ледовитый.

Ощущение горя, беды, жизненной катастрофы. Потери. Оно навалилось, будто объявление войны в стране и бесило своей реальностью. Очень захотелось проснуться. Или сдохнуть.

Во время разговора Андрей сидел за своим рабочим столом в «Моби Дике», и из него утекала жизнь. Капля за каплей. Силы оставались, но вот были ли они жизненными? Вряд ли. Скорее, чисто физическими. Появилось ощущение, что в кровь подмешали цементную пыль, и она начала там схватываться — сердце всё с большим нажимом еле проворачивало тягучую жидкость, а та всё вязла и густела, забивая вены и артерии, пока не окаменел мозг.

Мужчина физически почувствовал, как чернеет его лицо. Он превращается в механизм, оружие. Тупое и беспощадное, с поражающим моментом, зашкаливающим за уровень его безумия.

Невменяемый, и одновременно жалобный взгляд заметался по рабочему столу и остановился на пачке «Sobranie» с позолоченной зажигалкой ручной работы, подаренной одним знакомым генералом армии США. Мистер Дексен смотрел на сигареты и, находясь далеко за пределами зоны своего комфорта, понимал, что впервые не хочет курить. То есть, совсем. Более того, мысль о своей никотиновой зависимости показалась ему неправдой, какой-то дикостью, детской блажью.

«Удушье», — вспомнился ему Чак Паланик. Андрей машинально положил руку себе на кадык.

Он с раздражением оборвал разговор, попрощался с ребятами до вечера и, недолго думая, поднялся из-за стола.

Мистер Дексен не направился в комнату отдыха, нет, он угрожающе надвигался на неё. С грозным и одновременно потерянным видом открыл дверь и вошел внутрь. Закрыл её за собой, после чего приблизился к сервировочному буфету. Выдвинул один из ящиков и достал оттуда нож для колки льда. Не давая себе время опомниться, поставил его вертикально на столешницу и уверенным движением насадил на остриё мякотную часть правой ладони между большим и указательным пальцами.

Клинок проткнул кожу и прошил волокна мышц как игла — джинсовую ткань, на выходе окрасившись тонким налётом крови.

Даже заранее приготовившись к боли, Андрей мало что почувствовал. Тоненькая красная струйка, словно крошечная змейка с головкой в виде капли, медленно сползала из-под его руки по нержавеющему металлу вниз.

Полегчало.

Разбавленная физической болью кровь опять побежала по руслу, сердце обрадовано закружило «карусель» обоих кругов кровообращения, лёгкие расслабились и впустили воздух. Стиснув зубы, Андрей аккуратно вынул из ладони нож и, хлопнув себя по карманам здоровой рукой, вытащил из левого носовой платок. Он приложил ткань к ране.

И только после этого ему наконец-то захотелось курить.

Звонить первым? Или дать ей возможность сказать то, что заготовила?

Если вы долго не можете на что-то решиться, значит, вы уже решили этого не делать.

Поэтому он решился быстро.

— Привет. Как у тебя дела? — парой минут позже выдохнул хорошую струю дыма, держа сигарету в руке с туго перевязанной пястью. Пропоротая плоть, наконец-то, приятно заныла, разгоняя боль из души по всему телу и отвлекая от неё. — Ты можешь говорить?

— Эм-м… п-п-привет, — Тэсс на том конце связи дышала глубоко и рвано. — Эм-м… да, могу… наверное.

— Прошло много времени. — Он опять затянулся.

— Гхм… да, я знаю. Кх… я…

— Что-то случилось, Льдинка? — Андрей задрал голову, и затяжка вышла из него вверх словно салют.

— Я… Андрей, понимаешь… я… должна тебе сказать… Ты неожиданно позвонил… да. Нет, извини, я не это хотела сказать. Короче, я хотела тебе позвонить, но всё откладывала. Знаю, что ты обо мне подумаешь, и отдаю отчет в том, что делаю, но… ох… я вернулась к Адаму. Пр-р-рости.

На столе замигал значок секретаря, Андрей быстро потянулся всё той же раненноё рукой с сигаретой и нажал «отбой».

Это хорошо, что он уже был в курсе и мог себе позволить сосредоточиться на форме, минуя содержание — мужчина прислушивался к интонациям девушки.

Хотя, и его реакцию на ТАКОЕ тоже ещё никто не отменял.

— Что? Что, блять? Тэсс… — он задохнулся. — Тэсс, только не к нему. Он же…

— Я знаю, кто он, Андрей, но думаю, так будет лучше. — Она тут же перестала заискивать.