Твой образ для меня - страница 23

- Похоже на то.

Я протопал на кухню.

- Если продолжишь смотреть на меня так, пожалеешь.

Алли покачала головой, проходя мимо.

- Сомневаюсь, что это правильное слово.

Я улыбнулся. Мне нравился тот факт, что я тоже влиял на нее, но мы оба знали, что это слишком быстро.

После того, как я вручил Алли чашку кофе, она обошла чердак, потратив много времени на разглядывание моих камер и вопросы.

- У тебя нет ни одной твоей работы.

- Нет, я просто храню их, потому что не хочу смотреть на свою работу постоянно.

Я сел за стол позади Алли, пока она изучала витринный шкаф.

- Они особенные для тебя.

- Эти вещи принадлежали моим родителям. После их смерти мой дядя Макс сохранил все это для меня.

- Они оба были фотографами?

- Мама была профессиональным фотографом, отец – историком и писателем. Он писал книги и статьи для журналов. Они любили путешествовать по миру, и очень часто брали меня с собой. – Я почесал затылок, чувствуя нервозность от того, что делюсь личной информацией. – У меня не было привычного воспитания, большую часть года я не ходил в школу.

- Но ты же все равно получил образование!

- Да. – Кивнул я. – Родители всегда настаивали, чтобы я брал с собой школьные книги, и сами тоже учили меня. Я видел так много всего в мире, и мой жизненный опыт отличался от опыта одноклассников, с которыми я учился. Я никогда не вписывался в их общество.

- Когда они умерли?

Я сглотнул грозивший задушить меня комок эмоций в горле.

- Мне было тринадцать, когда родители запланировали поездку в Бразилию. Я не смог поехать, потому что сломал ногу, и они оставили меня с друзьями. Это должно было быть всего лишь короткое путешествие, но произошел несчастный случай. Автобус, в котором они ехали, попал в аварию в горах. – Я проследил пальцем край стола, не глядя на Алли. – Никто не выжил.

Я указал на хранившуюся на верхней полке камеру с треснутым объективом и разбитым корпусом.

- Это единственный фотоаппарат, который был с моей мамой повсюду, и каким-то образом дядя получил его обратно. Я храню его, потому что знаю, что она касалась его, когда умерла. Наверное, я выгляжу жалким.

Алли коснулась моего плеча, заставив меня посмотреть на нее.

- Нет. Это заставляет тебя чувствовать себя ближе к ней.

- Да. – Мне было удивительно легко делиться такими личными вещами с ней. Это было странно, потому что я не привык говорить о своих чувствах кому-либо, но мне понравилось.

- У меня есть старая книга Олли, о чем никто не знает, – сказала Алли. – Он очень любил ее, и иногда я беру книгу в руки, просто вспоминая, как он постоянно читал ее.

- Что за книга?

- Питер Пэн. Он любил эту историю.

Я потянул Алли к себе на колени, целуя в макушку.

- Тогда ты понимаешь.

- Да.

- А это принадлежало моему отцу, мама подарила ему. – Я прикоснулся к металлу на запястье. – Одно из звеньев сломалось, так что он не взял его с собой. Мой дядя починил его для меня, и с тех пор я никогда его не снимаю.

Алли провела пальцем по серебру, тяжелые звенья были покрыты зазубринами от многолетнего износа и жесткого обращения.

- А эти кожаные манжеты? – спросила она с огоньком в глазах.

Я усмехнулся, вспомнив, как она дразнила меня в больнице.

- Я ношу их, потому что они мне нравятся. Я в них круто выгляжу.

- Да, это так.

Я сжал ее крепче, и на мгновение мы оба замолчали, потерявшись в воспоминаниях.

- Что случилось с тобой после смерти родителей?

- Я переехал жить к дяде и его семье.

- Они были добры к тебе?

Опустив голову, я вздохнул.

- Они пытались. Дядя Макс – брат моего отца, но они были разными, как день и ночь. Их жизни кардинально различалась, и я был вырван из своей стихии. Я должен был жить в одном месте, посещать школу по графику, как другие дети. Конечно, я плохо со всем этим справлялся и, поэтому очень злился. Я был зол на своих родителей за то, что они погибли, и оставили меня одного, и на дядю за то, что тот не был похож на отца. Тогда я ненавидел всех и вся.

- Что произошло потом?

- Макс подарил мне мамино оборудование и записал на занятия по фотографии. Это был спасательный круг, который мне был нужен. Я начал работать в фотомагазине неполный рабочий день, и это помогло успокоиться. Пока я хорошо учился, дядя давал мне много свободы. Он знал, что я не вписываюсь в окружающую обстановку, и пытался максимально облегчить мне жизнь. Я ему многим обязан.

- Ты все еще видишься с ними?

- Я уехал, когда мне было семнадцать. Но сделал это на хороших условиях. Я приезжаю к ним по случаю, посещаю семейные события и все такое. Каждый год я отправляю всю семью в двухнедельный отпуск по их выбору. – Я усмехнулся. – Они любят Флориду и часто туда ездят.

- Не твой первый выбор?

- Даже не в десятке. Но им это нравится, они любят курорты. Если это делает их счастливыми, я не против. Они хорошие люди. Скромные, спокойные. У них своя жизнь, а у меня своя. Но я люблю их, и они сделали все возможное для меня.

- Полагаю, ты больше не пользуешься камерами матери?

- Пользуюсь иногда. Временами мне нравится старая школа. У меня есть место, где я все еще могу снимать на пленку. Кладовка, – я указал на дверь наклоном головы, – используется, как темная комната. Я сам создаю образы, но нечасто это делаю.

- У тебя много техники. – Алли провела пальцем по ближайшему к ней большому монитору на столе.

- Я делаю всю работу сам. Никому не доверяю свои фотографии, если только не должен отправить файлы в спешке.

- Такой умный и талантливый, – выдохнула Алли. – Чем больше я узнаю тебя, тем больше ты меня поражаешь.