Совместно нажитое - страница 69

– Ну, я ж давно покупал, причем у родственников, тогда ещё таких сумасшедших цен не было.

– У родственников? Они умерли?

– Нет. Уехали сначала в Израиль, потом в Америку. Со временем квартиру продали за ненадобностью.

– В Израиль? – Марина разинула рот. – У тебя родственники евреи?

– Есть немного.

– Ты же татарин!

– Фамилия у меня точно татарская. Я татарин на четверть. А в остальном разного всего понамешано, а у девочек моих и вовсе… – Он махнул рукой. – А ты вот уверена, что русская?

Марина пожала плечами. Действительно, кто теперь точно знает? При Советской власти все записывались в русские по происхождению преимущественно из крестьян и рабочих. Традиции составлять фамильное дерево не было. Некоторые этого фамильного дерева и вовсе боялись. Зато после Перестройки, кто не еврей, чтоб уехать, тот барон или граф, чтоб вступить в дворянское собрание.

– Значит, ты и правда, из московских индейцев.

– Практически.

– А что ты ешь на завтрак?

– Кофе пью.

Марина увидела большую кофемашину.

– А кашу ешь?

Байкачаров пожал плечами.

– Могу и кашу. А что?

– Планирую, чем тебя кормить на завтрак. – Марина открыла холодильник. Там оказалось чисто и пусто. В отличие от стоявшего рядом винного шкафа. У степняка, индейца и потенциального алкоголика винный шкаф буквально ломился от разных бутылок.

– Ничем меня кормить не надо. Кофе завтра попьем и поедем на рынок. У меня же выходной ещё остался. Где-нибудь по дороге перекусим.

– А что ты покупаешь на рынке?

– Практически всё.

Первую ночь в квартире Байкачарова Марина спала сладко, без сновидений. Ведь совесть её была чиста, а безопасность обеспечена. Наверное, храпела, как и положено, но Байкачаров ей с утра ничего такого не сказал. С утра они любили друг друга, и это было как будто бы в первый и в тоже время, как в последний раз. То есть, на всю катушку.

На рынке он увлеченно торговался, а Марина пряталась у него за спиной, прижимая к груди сумку. Она не любила рынки и боялась их. На рынках Марину всегда кто-нибудь обманывал, к ней проявляли большой интерес все эти лица кавказской национальности, а кроме того она терпеть не могла торговаться. Байкачаров же явно чувствовал себя на рынке, как рыба в воде.

Вечером Марина приготовила ему ужин.

– Теперь понятно, почему твой Рукожоп никак не может успокоиться, – сказал он, когда съел всё. – А тарелку можно облизать?

– Можно, – разрешила Марина. – Тебе сколько лет?

– Сорок пять, – сообщил он, и правда, облизав тарелку.

– Так мы ровесники, – заметила Марина, убирая со стола.

– Не может быть! – воскликнул он. – Ты такая старая?

– А ты думал, мне сколько? – Марина раздумывала, обидеться ей или нет. Ладно, если б это сказал Рукожоп, но от Байкачарова она такого не ожидала. Все б так выглядели, как она. Да и что это за возраст? Подумаешь. Может, он шутит?

– Ну, лет двадцать, – ответил он, и Марина поняла, что точно шутит. На то он и чёрт. Вон как глаза искрят.

– Ага! И двадцать пять из них я была замужем за Рукожопом!

– У меня плохо с арифметикой.

– Это ты нашей бабе Вере расскажи.

Примерно через неделю, в течение которой Марина с удовольствием осваивала близлежащий к дому район, ей позвонила мама.

– Слушай, не знаю, что и думать. Тут опять твой бывший заявился, – сообщила она.

– И ты опять ему открыла? – Марина не поверила своим ушам и взялась за сердце. – В целях благотворительности, не иначе!

– Не я, Штукина. Она хотела ему с разбегу по мордасам надавать, да завалить в коридоре каким-то особым приёмом. Она меня самообороне учит, а тренироваться нам не на ком. Чуть не вломила ему. Только он пришёл с цветами, извинялся, кланялся и подарок мне вручил.

– Какой такой подарок? – насторожилась Марина.

– Часы такие модные. Они показывают время, мой пульс, давление, погоду и связаны с интернетом. Типа смартфона.

– А типа жучка там нет? – ехидно спросила Марина.

– Нет. Штукина проверяла. Нету никаких жучков.

– Можно подумать, Штукина специалист по жучкам.

– Штукина не специалист, – раздался в трубке голос Лены Штукиной. – Штукина часики отнесла именно специалистам, те проверили. Никакого подвоха не обнаружили. Вещь хорошая. В хозяйстве пригодится.

– Молодец Штукина, – сказала Марина.

– Служу Советскому союзу, – ответила Штукина.

Они ещё немного похихикали и распрощались. Марина подумала, что пора бы уже и сообщить матери, что находится в Москве, иначе никаких денег на роуминг не напасешься. Конечно, Марина теперь стала богатая, но как вы помните, переплачивать она не любила. Если она богатая, то это не значит, что с неё можно драть с три шкуры.

Вечером во время ужина она рассказала Байкачарову об удивительном событии и высказала предположение, что знакомые Лены Штукиной из районного отделения полиции, видимо, взялись за дело неожиданно серьёзно. Иначе чем ещё объяснить такое ангельское поведение Рукожопа?

– Как думаешь, если кит будет драться со слоном, кто победит? – странно невпопад спросил Байкачаров.

– Думаю, слон.

– Это если на поляне слона, а если в большом водоёме?

– Конечно, кит!

– Ты помнишь, что я злой?

– Помню. – Марина не понимала, к чему он клонит.

– Злой и мстительный!

– Да, – согласилась Марина.

– А ещё жёсткий.

Марина потрогала его руку и сказала: