Кошки - Мышки - страница 38

— А можно… клычки припрятать? — поинтересовалась Новикова, взглядом указав на распахнутый ворот. — Отвлекает немного.

— Немного? — Мишель хитро улыбнулся.

— Чай мимо рта не пронесу. Но в целом как-то неловко. Если вам не трудно.

Интересно, если бы она сейчас сидела с декольте до пояса, ему бы комфортно было? Кире там, правда, щеголять было нечем. Так и Мишель — не Шварценеггер. И вид его обнаженного торса вызвал смутное чувство несоответствия. Будто она нечаянно забрела в мужскую раздевалку.

Воронцов послушно застегнулся.

— Спасибо, — поблагодарила девушка. — И за чай тоже. Поможете подобрать правильные иллюстрации к разделам? Текст я накидала. Но я не специалист по SEO, поэтому не уверена, что это то, что нужно.

— Сайт уже достаточно раскручен. Его не нужно выводить в топ с последних страниц. Нужно просто актуализировать информацию.

И Мишель открыл с нижней панели архив, который Кира сбросила в воскресенье.

В первый момент Новикову разобрало зло. Черт подери, он даже не потрудился открыть то, на что она убила целую субботу! Но следом пришло понимание: где она, со своими проблемами, и где он — арт-директор и просто Аполлон. Ей просто нечеловечески повезло с этим свиданием, на которое Мишель так намарафетился. Потребовалось ему часок скоротать — вот и вытащил к себе Киру. А не потребовалось бы, так бы про нее и не вспомнил. Ведь кто крайний остается, что работа не выполнена? Разве начальники бывают виноватыми? Нет. От слова «ни-ког-да». Так что низко кланяемся, широко улыбаемся и глубоко лижем за барскую щедрость.

— Ну, с проектами, которые выходят на презентацию, всё ясно, — быстро пролистал Мишель раздел с акциями.

— А другие фотографии по ним можно посмотреть? — вежливо попросила Новикова, широко улыбаясь. Потому что с «глубоко лижем» пока не складывалось.

— Чем вам имеющиеся не угодили? — чуть напрягся арт-директор.

— Давайте, вы тогда сами выберете, что вам больше понравится. Мне сложно определиться, — дипломатично ответила Кира.

Воронцов расслабился и растекся в кресле. Всё-таки, насколько они здесь удобнее, чем те, что у КиберКота стоят! Мишель двойным кликом открыл папочку и запустил просмотр по первому типовому предложению.

— Это явная фигня, — прокомментировал он первую фотку.

— Это тоже не очень, композиция подкачала, — про вторую.

— Здесь бы чуть под другим углом снять, — про третью.

К восьмой, последней, фотографии, он запустил руки в волосы, превращая тщательный художественный беспорядок в искренний бардак, и повернулся к Кире.

— Я не понял, что за криворукие пи… — он кашлянул в кулак, — фотографы это снимали? — спросил Мишель таким тоном, будто она и была тем самым «Криворуким Пи».

Новикова пожала плечами.

— На слайдах их по нескольку, поэтому не так в глаза бросается, — утешила она арт-директора. — А вот на сайте они по одной будут открываться.

Но, заметив, как тот расстроился, добавила:

— Ну, всё не настолько плохо. Точнее, всёе совсем неплохо. Просто… неидеально, — подобрала она подходящее слово.

Воронцов усмехнулся:

— «Неидеально». Да вам в дипломаты, матушка, идти нужно было. По всем проектам так?

Кира на пальцах изобразила «более-менее». И чтобы сомнений совсем не осталось, дополнила жест кривой физиономией.

— Мдэ, — скривился арт-директор в ответ. — Фотографа кастрировать, чтобы не портил светлое будущее человечество своими генами. Девок моих косоглазых завтра выпороть. А мы тут попробуем пошаманить…

И стал шаманить. А Кира на это смотрела. Восхищенно смотрела. Словно булгаковская ночь, любимая работа превращала Мишеля в другого человека. Или не человека? Демона-пажа, подставлявшего когда-то лицо лунному свету. Без выпендрежа и «рисовки» арт-директор казался моложе и тоньше. Черты лица словно заострились. Прическа давно перестала быть прической и превратилась в воронье гнездо. Зато всё это вместе взятое: подвернутые рукава, острый взгляд, «воронье гнездо», едкие замечания от Внутреннего Критика, тонкие пальцы, щелкающие мышкой — всё это, похоже, и было настоящим Михаилом Воронцовым. Иногда Кире казалось, что арт-директор про нее забывал, настолько тот погружался в процесс. Но нет. В самый неподходящий момент он спрашивал Кириного мнения. Иногда с ним соглашался, чаще спорил или просто бурчал. Возможно, это бурчание и пробудило солидарные звуки в животе Киры.

— Ты голодна? — словно очнувшись, спросил Мишель.

— Ну-у…

— Ясно. Никуда не уходить, сейчас накрошу бутерброды и вернусь, — велел арт-директор приказным тоном. Кира даже не предполагала в гламурном блондине таких доминантных наклонностей.

— А пописать? — осторожно спросила она.

— Пописать можно, — разрешил Воронцов. — Но чтобы к моему приходу сидела на своем месте.

Черт те что, а не работа, думала Новикова, возвращаясь из «дамской комнаты». Но очень любопытное «черт те что».

— Мишель, а почему ты не вешаешь здесь свои картины? — спросила Кира. За работой они незаметно перешли на «ты», и это казалось совершенно естественным.

— А с чего ты взяла, что это не мои картины? — с хитрым прищуром поинтересовался Воронцов.

— Я знаю, кто автор. Это Ирина Рогова.

— Ба! Да ты у нас знаток живописи?! — с каким-то преувеличенным восторгом воскликнул арт-директор.

— Вовсе нет, — обиделась Новикова. — Я же в школе работала. А там нас с классом обязывали на всякие выставки местные ходить. Там я с ее работами и познакомилась. У меня, между прочим, тоже дома такая картина висит. Только одна. «Утро весны» называется.